Феликс Пальма - Карта хаоса

Шли месяцы, и у супругов Наблюдателей крепла уверенность, что и этот план сорвался, хотя вслух они ничего подобного произнести не решались. И вот однажды вечером дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки.

Уэллсы возвращались домой после спиритического сеанса, где медиум оказался явным мошенником, и всю дорогу биолог на чем свет стоит костерил всю эту шайку обманщиков, которые с помощью дешевых трюков наживались на людских несчастьях.

– А мы из-за них теряем драгоценное время! – рычал он, кипя от злости. – Не говоря уж о том, сколько денег они из нас вытянули!

Джейн была возмущена не меньше, однако, когда они оказались на вокзале Черинг-Кросс, попросила мужа утихомириться:

– Успокойся, Берти, если не хочешь, чтобы тебя приняли за дебошира.

Но от ее слов Уэллс только еще больше распалился и продолжал по-стариковски негодовать, пока они спускались вниз по лестнице. Внезапно он застыл на месте и сделался белым как снеговик. Несколько секунд в отчаянии хватал ртом воздух, потом поднес к груди скрюченную руку и рухнул на ступени – именно на том самом месте, где прежде дюжины его двойников из других миров падали, умирая от туберкулеза. Но его диагноз был совсем другим. Отчаяние и гнев, вызванные безуспешными поисками, привели к нарушениям в работе сердца.

Будь у них те лекарства, которые имелись в их родном мире, Уэллс быстро пошел бы на поправку, но здесь медицина пребывала в зачаточном состоянии, и ему прописали только дигиталин, добываемый из смешного растения под названием наперстянка, которое произрастало в Азии, и несколько недель покоя. Он лежал в постели у себя в комнате, чувствуя унижение из-за столь низкого уровня науки. Его как никогда изводило сознание собственной беспомощности. Что еще можно сделать? Они придумали, как решить проблему с книгой, но этого было мало, чтобы искупить их грех.

А Джейн в мгновение ока забыла о судьбах вселенной, теперь ее больше заботила судьба мужа. Когда он вдруг как подкошенный рухнул на землю, она испугалась худшего, а потом целиком посвятила себя уходу за ним – и делала это со всегдашней любовью, бесконечно благодарная за то, что Джордж сумел отбить первую атаку смерти. Она накладывала ему на лоб уксусные компрессы, а по вечерам, сидя в кресле рядом с его кроватью, читала вслух приключенческие романы, написанные здешними авторами – Стивенсоном, Свифтом или Жюлем Верном. Когда муж засыпал, она позволяла себе тихонько поплакать. Джейн знала, что это был только первый, проверочный, удар и Уэллс очень скоро получит второй – возможно, смертельный. Хотя она и раньше часто думала о смерти, ей никогда не приходило в голову, что они с мужем могут умереть по отдельности. Они ведь всегда все делали вместе и в полном согласии… К чему теперь что-то менять в заведенном порядке? Тем не менее Берти, похоже, решил опередить жену, и ей уже сейчас казалось непостижимым – и даже постыдным, – что она останется жить в мире, в котором не будет его. Их должно быть двое – а как же иначе? Разве сможет Джейн существовать с разрубленной пополам душой? Но существовать придется, потому что именно ей, его хрупкой и убитой горем вдове, надо будет бороться за спасение вселенной.

К счастью, Уэллс вроде бы стал поправляться. Он с каждым днем все меньше кашлял, и даже щеки его постепенно обретали прежний цвет. Он, хоть и хлипкими булавками, но все же был пришпилен к жизни. Однажды, чувствуя себя гораздо лучше, биолог позвал Джейн. Жена вошла в комнату, пропахшую старостью, лекарствами и отсроченной смертью, и села в кресло. Уэллс начал было говорить, но захлебнулся в кашле. Джейн взяла его за руку и подождала, пока приступ пройдет. Она глядела на мужа с любовью, которую время отшлифовало, как вода в ручье шлифует лежащие на дне камни. Ей трудно было смириться с его болезненным видом, с тем, что так близок к смерти человек, с которым она разделила жизнь и который любил ее рациональной любовью, как того требовала Церковь Знания, но одновременно и любовью безумной, как велело сердце. Именно Джордж был назначен судьбой, чтобы подарить Джейн отмеренное ей счастье.

– Я много думал, дорогая, – услышала она его слабый, почти детский голос, – и решил, что нам не стоит больше посещать спиритические сеансы. Толку от них не будет.

Это заявление удивило Джейн. Она-то полагала, что, когда ее муж поправится, они продолжат поиски, хотя это и надоело им до чертиков. Долг превыше всего!

– А что еще мы можем сделать?

Уэллс сделал паузу, прежде чем ответить:

– У нас нет другого пути – мы должны отдать книгу… им .

– Им ? Но, Берти, мы ведь решили не вмешиваться в их жизнь… Разве не так?

– Я все прекрасно помню, дорогая. Однако выбора нет. Посмотри на нас – времени остается маловато. Мы с тобой… – он замялся, подбирая нужное слово, – скоро исчезнем, и если до той поры не передадим книгу Исполнителю – или, по крайней мере, не поручим это кому-то, – выйдет, что она написана зря. И вселенная погибнет, даже не узнав, что у нее был шанс – пусть минимальный, но шанс – на спасение.

– Нет, Берти, мы все равно не должны перекладывать этот ужасный груз на их плечи. – Она замялась. – Они такие молодые, мы погубим…

– Их жизнь, хотела ты сказать? – перебил ее Уэллс с горечью. – Какую жизнь? Если мы сейчас же ничего не предпримем, ни одному молодому человеку не суждено стать таким же дряхлым стариком, как я.

Джейн кивнула, положила голову мужу на грудь и услышала медленное и неровное биение его сердца. После паузы снова заговорил Уэллс:

– Ты никогда не задумывалась, почему мы почувствовали необходимость покинуть Оксфорд и быть поближе в час их рождения?

– Я думала об этом всякий день.

– И к чему ты пришла?

Джейн вздохнула:

– Видимо, наш инстинкт, инстинкт Наблюдателей, подсказывал, что рано или поздно именно им предстоит унаследовать наше дело.

– Я тоже так решил, дорогая.

Этим все было сказано. Они молча обнялись, чувствуя себя как никогда жертвами кораблекрушения, а тем временем небо за окнами потемнело.

Это случилось ветреным днем в конце февраля 1900 года. Уэллс почувствовал себя достаточно окрепшим – во всяком случае, при ходьбе у него уже не кружилась голова, – и супруги решили отправиться в “Арнольд-хауз”, чтобы вручить книгу своим двойникам. Джейн положила ее в украшенную вышивкой шелковую сумочку. Одной рукой она прижимала сумочку к груди, а другой придерживала накидку, которую так и норовил сорвать ветер. Стоя у большой решетчатой калитки, они несколько раз дернули за звонок, но никто не отозвался. Уэллс, чертыхнувшись, нахлобучил шляпу поглубже. Поездка в кэбе была утомительной, у обоих ныли все кости… Неужели они приехали сюда напрасно? Куда запропастились их двойники? Им же была послана записка с указанием точного часа предстоящего визита. Супруги уже собирались повернуть назад, когда заметили подъезжающий экипаж.