Феликс Пальма - Карта хаоса

Итак, из подвала супруги поднялись на первый этаж и тотчас услышали чьи-то быстрые шаги. Из бокового зала выскочил испуганный молодой человек в форме музейного сторожа. Уэллс хотел было обратиться к нему, но парень, похоже, сейчас мало что соображал. Он оттолкнул руку Уэллса и промчался мимо, словно за ним гнались все адские силы. Уэллсы переглянулись. Что могло так напугать сторожа? Естественно, в первую очередь они подумали о Ризе, но, как выяснилось, ошиблись.

Тотчас до них донеслись песнопения – как раз из того зала, откуда выбежал сторож, но голоса певших мало походили на человеческие.

Уэллсам стало страшно. Они-то отлично знали эти жуткие слова, но не могли даже вообразить… И тут из полутемного зала появилась гротескная процессия. Те, кто составлял ее, были одеты в лохмотья, передвигались с трудом, как паралитики, и в каждом без исключения участнике проявлялись звериные черты: впереди шло сатироподобное существо, покрытое серебристой шерстью, – помесь козла с обезьяной. За ним – помесь гиены и кабана, за ним – полулисица-полумедведица, затем – черный мужчина с лицом, напоминающим рыло… К счастью, Уэллсы успели спрятаться за лестницей, куда почти не попадал свет. Процессия, продолжая распевать свои гимны, исчезла где-то в недрах музея. Уэллс тряхнул головой, он испытывал отвращение, и одновременно его душил истерический смех. Как могло случиться, что чудовища, которых он придумал для романа “Остров доктора Моро”, попали сюда, в музей?

Но они не успели даже попытаться ответить на этот вопрос: к лестнице подбежал Злодей. Супруги кинулись в сторону входной двери, которую, к счастью, какой-то служащий, возможно, тот самый сторож, что спасался от зверолюдей Моро, оставил распахнутой настежь. Но, шагнув за порог, они остановились как вкопанные. Перед ними разворачивалось совершенно фантастическое зрелище. Казалось, кто-то выплеснул на Южный Кенсингтон все человеческие кошмары. В небе, сейчас напоминавшем канву из синих, фиолетовых и пурпурных полос – словно оно было на скорую руку сметано из лоскутов от разных небес, – выписывала огненные круги огромная пылающая птица. Гигантский трехглавый пес со змеиным хвостом мчался по одной из улиц, так что земля дрожала. Перед ним бежала толпа до смерти напуганных людей. На горизонте, где-то над Челси, полчища странных летающих машин с пропеллерами на крыльях сбрасывали бомбы на здания, которые тут же взрывались. Пока Уэллсы пытались переварить увиденное, мимо них с Бромптон-роуд в сторону Кромвель-роуд галопом пронеслось стадо ослепительной красоты единорогов.

– Посмотри, Берти! – крикнула Джейн, указывая на боковую улицу.

Уэллс обернулся, и взгляд его уперся в марсианский треножник – в точности такой, какие он описал в “Войне миров”. Треножник двигался вперед на голенастых ногах, обстреливая людей и дома тепловыми лучами. Писателю было жутко наблюдать, как плоды его собственной фантазии вносят свою лепту в безумное опустошение города, но сказать он ничего не успел. Громкое хлопанье крыльев в небе заставило их поднять головы. Дракон, соскочивший со страниц средневекового бестиария, летел вдоль домов, распугав стаю людей – летучих мышей, которые прохлаждались на крышах, словно не замечая царящего вокруг разгрома. Теперь дракон опустил вниз огромные перепончатые крылья и готовился сесть на соседнюю улицу, запруженную экипажами. А поскольку поблизости не нашлось ни одного Персея или Зигфрида, способного с ним сразиться, он изрыгал пламя, поджигая карету за каретой. Пассажиры разбегались в поисках спасения. Несколько человек заметили распахнутые двери музея и устремились туда, однако дракон настиг их и облил дьявольским огнем. Несчастные в мгновение ока превратились в живые факелы. Один из них упал так близко от Уэллсов, что жар опалил им щеки. Они быстро метнулись обратно в музей. Кто-то из горящих людей рухнул прямо на музейную лестницу, кому-то удалось миновать порог. Жертвы дракона, гротескно извиваясь, оседали на пол и вскоре затихали. В воздухе стоял тошнотворный запах горелого мяса. И тут Уэллсы заметили, что через холл к ним спешит Маркус Риз. Выйти обратно на улицу было немыслимо, поэтому они взялись за руки и нырнули в первый попавшийся зал. Злодей последовал за ними.

Тем временем сыщик Шерлок Холмс и его злейший враг профессор Мориарти отчаянно боролись на площадке у Рейхенбахского водопада. И хотя беглый взгляд, брошенный, скажем, откуда-нибудь снизу, вполне мог принять их за пару неумелых танцоров, которые исполняют свой танец у края обрыва, на самом деле противники наносили друг другу удары в самые уязвимые места. Каждый старался применить неожиданный прием, пользуясь своим знакомством с разными боевыми искусствами. В какой-то миг их тела сплелись и оказались на краю пропасти, куда они в конце концов и свалились. За несколько секунд Холмс и Мориарти пролетели более восьмисот футов вдоль блестящих, черных как уголь отлогов и упали в пенящийся, бурлящий колодец, который все время переполнялся и со страшной силой выбрасывал воду обратно на зубчатые скалы. Плотная завеса водяной пыли безостановочным вихрем взмывала вверх, и воздух вокруг как будто состоял из стекла, переливающегося всеми цветами радуги. Несколько капель долетели и до лица Артура Конан Дойла, стоявшего вместе с Мюрреем у подножия водопада. Он вытер их тыльной стороной ладони, но не отвел глаз от величественного потока, похожего на гигантскую жидкую простыню, натянутую между двумя зданиями на Куинс-гейт.

– Господи… Да ведь это Рейхенбахский водопад, будь он неладен! – воскликнул Мюррей. – И мгновение назад прямо на наших глазах погиб Холмс – точно так же, как в твоем рассказе. Ну и как все это следует понимать, скажи на милость?

Артур не ответил. Он только что видел сцену, придуманную им семь лет тому назад, – и все было воспроизведено с реализмом, до которого человеческому воображению никогда не дотянуться. Но писатель быстро пришел в себя, схватил Мюррея за руку и снова заставил бежать.

– Скорее!.. Сейчас нам не до этого. Чуть позднее мы с тобой пораскинем мозгами и поищем объяснение тому, что увидели… Если только… успеем добраться до музея и спасти мир.

– А ты и вправду считаешь, что все это еще можно остановить? – тяжело дыша, спросил миллионер.

– Не знаю, – честно признался Конан Дойл.

– А твой блестящий план? – напомнил ему Мюррей не без обиды. – Тот план, который явно не предполагал моего участия…

– Успокойся ты наконец! Я же объяснил, что звонил тысячу раз! Но ты не отвечал – вот я и отправился к тебе с утра пораньше. А если бы я сидел дома, рядом с проклятым чайником, то сейчас был бы в музее и не оставил бы бедного Джорджа одного!