Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая

У меня глаза на лоб полезли — о таком я слышал у нас только в особо охраняемых местах: лучевая сеть резала на куски всё, что попадалось ей на пути. Вот и сейчас развалился на куски с идеально ровной гладкой линией среза заброшенный сюда катапультой валун. Разворачиваться было поздно — шарики неминуемо настигли бы нас, вдобавок конь не желал останавливаться, унося меня всё дальше и дальше вглубь проулка. Надо было решаться… Но я так и не смог — инстинкт самосохранения оказался сильнее, а потому победил, я не стал доверять жизнь волновому АМ-пульсару, насчёт которого подозревал, кстати, что он одноразовый, а потому просто выхватил вовремя поданный иглострел и нажал дважды на спуск, тщательно прицеливаясь. Стрелять, сидя верхом на галопирующей лошади, по несущимся тебе навстречу целям размером самое большее с твой кулак — то ещё удовольствие, каторжная работа, которая может вдобавок сорваться из-за мечущихся заполошно мыслей. Хвала звёздам, что нас готовили и не к таким маразмам, обучали, как следует правильно вести себя в любой жизненной ситуации. Что-что, а уж на спецкурс мне жаловаться грех, хоть многие на нём и умирали от непосильного напряжения и чрезмерного расходования сил и энергии, но те умения какие он мне подарил, я до этого не получал и не постигал нигде. Уже за это я был благодарен своим инструкторам и непосредственно Шеле. Воспитала она меня, выкормила…

Шарики задёргались, заискрили; сеть, померцав, начала пропадать, однако полностью не исчезла, а продолжала слабо-слабо блестеть, я вытаращил глаза — убойная мощь у иглострела такова, что его иглы навылет пробивают пластину алюминия-8 толщиной в двадцать-тридцать миллиметров! Из чего же эти штуковины сделаны?! Палец мой придавил сенсорный переключатель огня, переводя иглострел в режим стрельбы спаренными иглами, я торопливо нажал на спуск и… Сеть вспыхнула вдруг прямо возле моего лица, я резко выдохнул, готовясь к неизбежному, однако в тот же миг шарики как-то странно взвизгнули, заметались, точно раненые звери, разорвали сеть и метнулись в разные стороны, искря и дымя. Конь промчался как ни в чём не бывало вперёд, а меня тающие в воздухе остатки сети мазнули по лицу, оставив несколько лёгких ожогов. Трясущимися руками я подхватил уздечку и, натянув её, заставил коня остановиться, после чего глубоко вздохнул, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце, и принялся вытирать вспотевшие ладони об одежду.

Вытерев рукавом вспотевший лоб, я задышал глубоко и медленно, успокаивая взбудораженные нервы, меня то бросало в холодный пот, то отпускало, и тогда меня всего колотило как в ознобе. Никому не хочется умирать. А сегодняшняя смерть, впервые в жизнь оказавшаяся на волоске от меня, напугала меня очень сильно.

Убрав иглострел под пластины активатора, я коснулся символа на его панели, по привычке воровато оглядевшись перед этим — наше врачебное законодательство чрезвычайно пластично в отношении всего, что оно регулирует и чем управляет: амикранол с одной стороны проходит по классификатору как наркотический препарат, с другой стороны, как сильнодействующий стимулятор, соответственно к применению его в различных случаях врачебные инспекторы могут привязаться по-разному. Здесь их, конечно же, не было и быть не могло, но… попробуйте в одночасье отвязаться от въевшейся за долгое время привычки.

Лёгкая боль от укола, и амикранол помчался по венам и артериям, стимулируя нервные окончания. Я стиснул зубы, напряг мышцы, усилием воли давя в себе эту бестолковую трясучку, и с трудом подавил желание треснуть коня между ушей — ишь, завёл меня, скотина, неизвестно куда! Что это вообще за улица такая? Куда меня занёс этот гривастый крокодил?!

— Уровень мышления неизвестного носителя не соответствует уровню текущей эпохи, — прозвучал вдруг из ниоткуда тот самый замогильный голос. — Носитель не может быть классифицирован. Приказ на ликвидацию отменён. Получен приказ на анализ Носителя.

— Кто отдаёт приказы? — спросил я, въехав, что имею дело с каким-то неизвестным искусственным интеллектом атлантов, видать, установленным для охраны и защиты этого места.

— Внимание! — вдруг заголосил заполошно голос. — Носитель представляет собой угрозу для Создателей! Тревога по белому коду! ТРЕВОГА! Уровень опасности определён по категории "Аз"!.

— Что за белиберда?! — возмутился я.

— Активированы охранные протоколы, — продолжал заполошно бубнить этот зануда. — Внимание! Критический сбой! Ошибка — охранные протоколы выведены из строя. Принять рекомендации?

— Да, — ляпнул я машинально.

— Носитель, вы не имеете права вносить рекомендации, поскольку классифицированы как враждебный существующему слою…

— Кто вы?! — раздалось вдруг за моей спиной, и я резко обернулся. Позади меня стоял благообразный седой мужчина с волосами, свободно ниспадающими на плечи, крепкого телосложения, с длинными руками, тонкими изящными пальцами, сейчас нервно теребящими пряжку на поясе. Одет он был в простую серого цвета тунику, кожаные сандалии; плащ, наброшенный на плечи, был заколот на груди фибулой; глаза мужчины — ярко-голубые, глубокие, выразительные — прямо, не отрываясь, смотрели в мои, взгляд его, казалось, проникал за кости черепа и свободно копался в моей голове.

— Где Авега? — спросил он грозно.

— Кто? — удивился я, разворачивая коня.

— Тот, у кого ты отобрал санворна, — пояснил он. — Что с ним? Он жив или уже мёртв?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Как вы сказали? "Санвора"?

— Санворн, — поправил он меня и, приложив указательный палец ко лбу, закрыл глаза.

— А я думал, что это конь, — глубокомысленно пробормотал я.

— Думать надо меньше, а соображать чаще, — отрезал он, и я нахмурился: если каждая незнакомая свинья станет мне указывать, что и как делать, я…

— Ты сам свинья, Носитель, — отозвался вдруг появившийся словно из воздуха тот самый всадник, которого я вышиб из седла, завладев его конём (обзывать гордое животное каким-то мерзким на вид словом у меня язык не поворачивался).

Увидев хозяина, конь радостно заржал, подошёл к нему, чтобы обнюхать и тихо лизнул в щёку. Всадник, сняв шлем — на меня снова пронзительно глянула ещё одна пара ярко-голубых глаз — широко улыбнулся и погладил коня по голове, чмокнул его в умную морду.

— Слезай, — обратился он вдруг ко мне.

— Почему это? — насторожился я.

— Как хочешь, — пожал он плечами и коснулся кольца, украшавшего его указательный палец. В ту же секунду конь стал полупрозрачным и начал быстро уменьшаться в размерах. До меня моментально дошло, что может произойти дальше, и я торопливо соскочил, отряхивая ладони.

— Умный мальчик, — похвалил меня всадник и сделал неуловимо быстрое движение рукой, конь радостно ржанул, взмахнул добродушно хвостом и… испарился, даже характерный запах исчез.