Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая

— Хорошо танцуешь, — гундосый поковырялся грязным пальцем в носу, потом полез в зубы. — Тебе чего, тоже острых ощущений захотелось? Хочешь почувствовать, каково жить в этом мире? Так это мы тебе запросто покажем. Вихра!

Дробь снова стрельнула под ногами, я резко отпрыгнул в другую сторону и зашипел от боли, больно ударившись лодыжкой о торчавший из земли кусок трубы.

— Будешь как те две высокородные проститутки пару месяцев всех удовлетворять, — гундосый подошёл к моей куртке и, взяв её, принялся рассматривать, — а потом продадим тебя как и их на один рынок. И до-о-олго будешь ты там собой торговать… Вихра, закажи ему джигу. Ноги продырявишь — не беда.

Парень с дробовиком передёрнул затвор и ухмыльнулся, показывая кривые зубы, гнилые и сточенные под корень от синтагала, повернул ствол дробовика и выдал очередь.

Увернувшись от рикошетов, я зарычал, мысленно подсчитывая количество отстрелянных патронов и прикидывая ёмкость магазина. Если не напутал, то оставался последний, но ведь есть ещё и другой мародёр с пистолет-пулемётом, правда он у него за спиной в чехле, успеет или не успеет вытащить?.. Как бы заставить этого с дробовиком последний патрон отстрелить…

Над моей головой кто-то зашуршал, зашевелился, гора мусора, к которой я прислонился, следя налитыми кровью глазами за всеми тремя, пришла в движение, и вдруг кто-то на её верху громко захлопал ушами.

— Дибака! — заорал заполошно парень с дробовиком, поднимая оружие и целясь. — Шульга, там дибака!

Громыхнул выстрел, парень спешно клацнул затвором и выстрелил ещё пару раз, потом задёргался и полез за пазуху, я с досадой поджал губы: хорош бы я был, если б напал на него после одного "последнего" патрона. На мне ни брони, ни активатора — вообще ничего, только "Фаланга" неподалёку валяется. Зато сколько всего под ногами! Я резко и сильно пнул огрызок бертолитового неизвестно чего, парень с пистолет-пулемётом вздрогнул и мешком свалился на землю. Гундосый прекратил вертеть перед глазами куртку и непонимающе уставился на меня, и тут я прыгнул вперёд, на него. Два быстрых удара в грудь, мощный апперкот — голова гундосого задралась так, что хрустнуло где-то в шее, — и добивающий удар косташками в горло. Гундосый захрипел, повалился на землю, я перехватил куртку, одни быстрым движением надевая её, повернулся к парню с дробовиком, готовясь уходить в сторону, если что, и тут вдруг с верхушки мусорной кучи, по которой он палил почём зря, на него прыгнула серая всклокоченная тень. Парень завизжал, когда она с рычанием вцепилась ему в горло, выронил дробовик и упал, колотя руками по напавшему на него зверю и пытаясь его отпихнуть. Я подхватил "Фалангу" и активировал генератор, после чего начал медленно отступать, стараясь не шуметь, и тут вдруг кто-то схватил меня за ногу и заорал. Обернувшись, я увидел искажённое болью изуродованное лицо мародёра с пистолет-пулемётом, он орал, держа меня за лодыжку, плевался кровью и ворочался. Серое нечто на груди уже утихшего Вихры вдруг замерло, подняло лохматую треугольную башку и посмотрело на меня дикими жёлтыми глазами. Я резко и сильно ударил ногой, не глядя, не отрывая взгляда от начинающих наливаться кровью глаз, крик прекратился, пальцы, вцепившиеся мне в ногу, ослабли, а потом и вовсе разжались, я опустил руку с "Фалангой" и вдруг услышал нарастающее рычание. Дибака… Дикая собака. Тварь, обитающая на поверхности любого гигаполиса и представляющая собой одичавшую обыкновенную собаку, мутировавшую до размеров тигра, болеющую бешенством и испытывающую вечный голод, удовлетворить который практически невозможно — бактерии, обеспечивающие дибаке невероятную живучесть, поедают девяносто процентов всего, что она съедает.

Тварь махнула хвостом и рыкнула, приседая, уши прижались, глаза запылали красным, я нервно сглотнул, понимая, что выстрелить я успею только один раз, и не приведи Триединый мне промахнуться, иначе очнусь я уже на том свете.

— Ну…. - пробормотал я, прикидывая на глаз, куда отскочить, если что.

Дибака хлестнула хвостом по бокам, присела ещё… и тут вдруг вдалеке пророкотал выстрел. Прыжок! Я нырнул в сторону, отскакивая подальше, и успел увидеть, как дрыгает лапами пронзённая полуметровым гвоздём тварь, как скрипит она и фыркает, как скребёт когтями по земле, царапая её, постепенно выдыхаясь и умирая.

— Ого… — только и смог пробормотать я, предусмотрительно отбегая в сторону и приседая за изъеденной ржавчиной стенкой невесть откуда здесь оказавшейся хроно-кабины. Дурак её какой-то выкинул, что ли? Или с грузового флаера выпала во время транспортировки? Впрочем, не важно. Я осмотрелся, осторожно выглядывая из-за кабины: никого. Никого и ничего, кроме трёх трупов неудачливых мародёров. Неужели их никто не прикрывал? Да быть такого не может… Или тот выстрел, прикончивший дибаку, и есть прикрытие? Тогда чего ж он за меня не берётся? О Триединый, поди их разбери.

В кармане у меня вдруг тоненько пискнуло. Я замер, раздумывая, затем нерешительно сунул руку за пазуху и вытащил чуть подрагивающий коммуникатор, который неизвестно каким чудом умудрился не выронить во время свободного падения. Коммуникатор ещё раз вздрогнул и еле слышно пропищал, я перевернул его и посмотрел на экран: пусто. Однако кто-то меня явно сейчас вызывает, почему же тогда пусто? Или?.. Я отдал мысленный приказ, коммуникатор мгновенно ожил, экран вспыхнул ярче, над ним появилось и задрожало объёмное изображение затенённого лица с вопросиками вместо глаз. Спроецировалась панель волнового отображения голоса, я замер, ожидая и не желая начинать первым, боясь ошибиться.

— Андрей? — тихо прозвучало через секунду.

Я выдохнул, успокаиваясь, и прикрыл глаза — именно её звонка я сейчас ждал больше всего.

— Почему ты думаешь, что это я, а не… убийца, например?

— Я слышу твоё дыхание, — спокойно ответила Ольга, — чувствую его ритм… Тебя сильно ранило?

— Терпимо, — отозвался я, только сейчас заметив, что по груди течёт кровь из рассечённого плеча, в горячке боя, падения, ещё одного боя как-то не замечалось, а сейчас — я пробежал глазами длиннющий вздувшийся порез через всё предплечье — пощипывает слегка. Ничего, заживёт как на собаке. — Как у тебя?

— Я получила твои данные, — сообщила, помолчав секунду, Ольга. — Но они не полные. Что произошло?

— Я потерял практически всё, — мрачно объяснил я, — кроме своей жизни и ещё парочки дорогих мне. Твои данные стоили мне слишком дорого.

— Я тоже за них многим заплатила, — печально вздохнула она. — Погибло много хороших людей, с каждым из которых я была знакома лично, каждый из которых был моим другом. У меня тоже почти ничего не осталось… Теперь я боюсь, как бы полученных данных хватило для того, чтобы хотя бы набросать фрагменты картины.