Евгений Винников - На суше и на море. 1976. Выпуск 16

Главное в таких случаях — не терять чувства юмора. Иное утешение найти трудно. Вчера погода была летной, но наш пилот улетел по срочному санитарному заданию. Накануне вылет сорвался из-за горючего. Сейчас заветный АН-2 стоит на Хатангском аэродроме в полной готовности, однако полярная станция сообщает с озера Таймыр о низкой облачности и сильном боковом ветре.

Идти вслепую, рисковать никак нельзя. Более шести часов — сколько хватит горючего — должны мы летать над просторами таймырской тундры, чтобы ознакомиться с районом, где намечается создать новый государственный заповедник, который должен стать самым крупным заповедником тундрового ландшафта в нашей стране.

Полевым работам на Таймырском полуострове предшествовало немало совещаний в Москве, Ленинграде, Красноярске, Дудинке, Хатанге — от столичных академических сфер до районных низовых инстанций. Ведь создать заповедник — значит прекратить всякую хозяйственную деятельность на его территории. Нужно не только выбрать участки характерных природных ландшафтов, но и учесть интересы хозяйственного развития данного региона, подойти к этим проблемам со всесторонней, комплексной оценкой.

В качестве «рабочего варианта» Таймырского заповедника был намечен участок в Хатангском районе к юго-западу от озера Таймыр. Его-то и предстоит нам теперь обследовать [10] Экспедиция была организована в 1973 году Главохотой РСФСР при участии Всероссийского общества охраны природы. Автор очерка был научным руководителем проектно-изыскательской партии; . Это нижнее течение реки Верхней Таймыры с ее самым крупным правобережным притоком Логатой, западная часть Таймырского озера с бухтами Ледяной и Байкура-Турку, наконец, южные отроги гор Бырранга вместе с таинственным озером Левинсона-Лессинга… Нереальным оказалось предложение объявить заповедником все огромное озеро Таймыр: Хатангский и Норильский рыбозаводы ведут здесь сейчас интенсивный лов рыбы. Рыбаки живут в небольших разборных домиках-балках, самолеты доставляют им топливо и продукты, а в обратный рейс везут соленую или мороженую рыбу. Нельзя включить в пределы заповедника и тундровые территории, где выпасаются стада домашних оленей, принадлежащие хатангским колхозам. Противоречит интересам государства и заповедание районов, где могут вестись разработки полезных ископаемых. А ведь Таймыр недаром называют полуостровом сокровищ. Он еще сравнительно слабо разведан, но ждать от него в этом смысле можно многого.

Одним словом, оказалось, что на огромных пространствах Таймырского полуострова, общая площадь которого — около 90 миллионов гектаров, нелегко выделить один — полтора миллиона под государственный заповедник. Еще не очень давно было распространено мнение, что Таймыр и так представляет собой как бы «естественный заповедник», поскольку он пока находится вне сферы хозяйственного освоения. Но сегодня так уже никто не думает, нынешний Таймыр уже не тот. Даже в самых глухих и труднодоступных его уголках можно слышать гудение мощных моторов. Летят гидропланы и вертолеты, пробиваются по тундре тягачи, вездеходы и тракторы, поселки геологов из разборных балков и утепленных палаток возникают там, где не ступала нога человека.

В таймырских тундрах действительно много разных птиц, песцов, диких северных оленей. Озера и реки здесь богаты рыбой. Но весь этот «слой жизни» зиждется буквально на ледяном фундаменте и овеян холодным дыханием Арктики. Отсюда и особая ранимость тундровых ландшафтов: достаточно пройти мощному вездеходу, чтобы на поверхности почвы остались глубокие незаживающие рубцы. Отсюда и специфический для Севера закон «мнимого изобилия». Кажется, рыбы век не выловить, а стоит черпнуть раз-другой сетью, как наступает разочарование. А самое главное — это низкая способность северных биоценозов к воспроизводству. На Юге щедрое солнце и богатая почва могут быстро восстановить утраченное, но скупой арктической природе для этого нужны долгие годы и даже столетия.

Нашему пилоту окончательно надоело бесплодное ожидание, и он отправился выяснять обстановку. Хорошо, что, умудренные экспедиционным опытом, мы не ушли сразу после утреннего отказа. Новая сводка погоды с озера Таймыр оказалась не столь суровой, и нам наконец-то разрешили вылет.

Рассаживаемся вдоль бортов, протираем круглые окошечки, готовясь к длительным наблюдениям. У каждого из нас своя задача. Зоологи и охотоведы будут вести учет встреченных оленей, гусиных и утиных стай, отмечать места обитания различных животных. Ботаник получит представление о типах тундровой растительности. Но основное — уточнить границы проектируемого заповедника. Они должны быть хорошо различимы на местности, а природные рубежи в условиях Таймыра не всегда четко выражены.

Уточняем маршрут с пилотами, сверяем свои карты и часы. В записях у всех должно быть указано строго одинаковое время. Это позволит «привязать» наблюдения к местности. Программа и форма записей составлены заранее.

Неужели конец ожиданию, неужели действительно летим? Да, самолет в воздухе, вот он развернулся над поселком, пролетел над рекой Хатангой, которая сверху показалась не такой уж широкой, и взял курс на северо-запад.

Под крылом зеленый фон сплошной лесотундры. Постепенно он сменяется желтизной тундровых пространств. Светло-зелеными лентами обозначены долины речек, где лишь недавно распустилась листва ивняков и поднялись молодые травы. Середина июля на Таймыре — начало лета.

Самолет летит невысоко, и местность просматривается отлично. Я замечаю не только чаек и уток, но даже крупных куликов на краю тундрового озера. Молчаливо и внимательно приглядывается к ландшафту ботаник.

В нижнем течении Хатанги наиболее северная граница распространения лесной растительности. Нигде в мире деревья больше не встречаются на такой широте. Конечно, они уже не образуют здесь настоящих сомкнутых лесов, скорее это разреженные рощи и редколесья из невысоких, замысловато изогнутых деревьев. Но именно эти лиственничные заслоны первыми принимают на себя удары холодных арктических ветров, задерживая их продвижение в глубь материка.

Мы приближаемся к знаменитому Ары-Масу — одному из самых северных лесных участков. При взгляде сверху становится особенно понятным его название (Ары-Мае в переводе с якутского означает «лесной остров»). Этот массив окружен сплошной тундрой и представляет собой подлинный лесной оазис среди открытых пространств. Его площадь — более 3 тысяч гектаров.

Я побывал в Ары-Mace в первых числах июля, не без труда добравшись туда на попутной моторной лодке. Стояла злая непогодь, ледяные дожди даже днем сменялись иногда снегопадами. На веточках чахлых ары-масских лиственниц едва начали пробиваться зеленые щетинки. Только наиболее крупные и старые деревья достигают здесь высоты более десяти метров при толщине у основания до двадцати пяти сантиметров. Они появились на свет в конце XVIII века, это живые ровесники Пушкина! Я вспоминал настоящую тайгу, могучие лиственничники Саян и Прибайкалья, где кроны деревьев уходят к небу, и мне стало жаль их северных сестер, изможденных арктической стужей.