Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Итак, никакого противоречия нет. И «наши» сейсмодислокации, и характер разрушения древних построек одинаково указывают на землетрясение с силой в эпицентре не менее 9 баллов.

Башни же, которые мы встретили в субтропических зарослях, оказались остатками Великой Абхазской стены, построенной в VI в. при византийском императоре Юстиниане I. В ней через 50–70 м были башни. Следовательно, на прослеженных археологами 160 км этой стены их было свыше 2000, а сохранились единицы, причем только там, где в опасной зоне нет и сейсмодислокаций. К тому же единичные сооружения могут сохраниться даже при самых катастрофических землетрясениях — такие случаи нам хорошо известны по результатам обследования последствий землетрясений силой от 9 до 12 баллов.

Итак, в результате всего лишь двух полевых сезонов зона сейсмодислокаций прослежена от Черного моря до верховий рек Ингури и Цхенисцкали. По аэрофотоснимкам она прослеживается далее, почти до Каспийского моря. Мощные сейсмогенные разломы протяженностью до нескольких километров, сбросообвалы и другие следы былых землетрясений явно опрокидывают 7—8-балльный «потолок» официальных карт сейсмического районирования Кавказа.

К счастью, сейсмические катастрофы здесь не так сильны и не так часты, как в Среднеазиатской пли Байкальской сейсмических зонах, но и здесь землетрясения не так уж безобидны, как это представляется многим сейсмологам до настоящего времени. Во всяком случае, при выборе места и проектировании высоконапорных плотин гидроузлов нельзя не считаться с тем, что на Главном Кавказском хребте в недавнем прошлом были девяти- и даже десятибалльные землетрясения.

Заставка Е. Скрынникова

Схемы выполнил П. Никиткин

Фото подобраны автором

Солнце склонялось к морю, когда Гиппократ вышел из экуса [7] Комната для приема гостей в древнегреческом доме. и присел на скамью под развесистым платаном. Перед ним полукругом расположились ученики.

— Ну вот, друзья, мы снова вместе, — сказал Гиппократ. — Продолжим прерванную вчера беседу. Однако помните, о чем бы ни говорилось здесь, учиться вы должны не у меня, а у природы. Прежде чем лечить, вы должны научиться наблюдать, сравнивать, запоминать, записывать.

— Ты много путешествовал, учитель. Скажи, влияет ли природа разных мест на человека?

— Я твердо уверен, что это так. В своих странствиях по белу свету мне многое привелось увидеть. Но главное, что занимало мой ум: еда, питье и весь образ жизни люден. Множество окружающих человека вещей по-разному действует на пего. Болота и топи вредны своими испарениями. Дурное качество воды вызывает образование мочевых камней и опухолей селезенки. Присмотритесь внимательно ко всему, и вы убедитесь, что и направление ветра, и время года, и даже дождь могут существенно повлиять на ход болезни. Ничто не должно ускользнуть от острого взгляда врача.

— Учитель, ты говорил, что здоровье зависит но только от образа жизни, но и от воздуха!

— Еще Апаксимен Милетский считал аэр [8] Воздух. всесодоржащим и всеобъединяющим началом. «Из него все рождается, — учил философ. — Люди, животные и растопил вдыхают частицы воздушного начала, дающего им жизнь и движение». Но мы не философы, а медики, и нас интересует целебное действие воздуха. Взгляните: площадка возле моего ятрейона [9] Помещение для приема и лечения больных. — это аэрарий. Тут, под сенью деревьев, в положенный час собираются больные, которым я прописал дыхательную гимнастику. Воздух — пастбище жизни. Он — величайший властитель всего и во всем. Он и первый целитель.

Воздух… Древние шумеры называли его Энлилем, почитая в нем «отца богов», «царя неба и земли», «владыку всех стран».

Могущественные вожди гордились, что «получили власть от самого Энлиля». Славили его за то, что он «ниспослал им процветание и победу над врагами». Именно Энлиль «называл имя царя», «вручал ему скипетр» и «взирал на него благосклонным взглядом».

Вот строки одного из гимнов, посвященных богу воздуха Энлилю:

Проходили века, сменялись эпохи, рушились алтари, совершенствовались представления человека об окружающем мире, на смену предрассудкам приходили достоверные знания… Но неизменным оставалось отношение людей к свежему воздуху.

Когда кто-то сказал Микельанджело лестные слова о его гениальности, убеленный сединами скульптор, живописец и поэт покачал головой и ответил:

— Всем я обязан тонкому воздуху окрестностей Ареццо.

Гёте говорил своим друзьям, что большинство его поэтических образов навеяно воздухом веймарских полей.

Выдающийся английский математик Уильям Гамильтон утверждал, что созреванию его замечательных математических идей способствовала атмосфера его любимого парка.

Да и кто на собственном опыте не убеждался в благотворной силе «хорошего» воздуха? Кто не рвался из душных помещений, из запыленного города на лоно природы к лесному, степному, горному или морскому воздуху? Словно изголодавшись по нему, мы время от времени неудержимо тянемся к «пастбищу жизни».

У многих народов сохранились предания о «живом» и «мертвом» воздухе, подобно легендам о «живой» и «мертвой» воде. Существуют поверья, что есть в горах «долины смерти», куда не забредает ни одна живая тварь, не залетает птица.

В обыденной речи мы часто пользуемся выражениями: «надо выйти на воздух», «надо подышать воздухом». А разве внутри наших жилищ нет его? В чем же тогда разница между ним и наружным воздухом?

В последние годы получили широкое распространение кондиционеры — технические устройства для подачи в закрытые помещения очищенного от пыли (или даже микроорганизмов) воздуха соответствующей температуры и влажности. Но вот парадокс: чем воздух чище, тем он… хуже. Это начинаешь сознавать как-то инстинктивно: из помещения с кондиционированным воздухом через некоторое время неудержимо тянет выйти наружу.