Юрий Иванов - На суше и на море. 1974. Выпуск 14

— Встретимся? Не в море, а на суше? — говорю я.

— Все может быть, — отвечает она. — Отчего бы и нет?

— Вылезайте. Быстрее! — кричит вдруг Андре. — Арика, руку!

Девушка протягивает руку. Я карабкаюсь вверх, штормтрап мотается из стороны в сторону, уходит под днище. Андре помогает мне, и я наконец перекидываю ноги через планшир. Все смотрят в воду. Вспенивая поверхность, к катеру мчится парусник. Он уже сложил свой великолепный парус. Теперь это не шхуна — торпеда!.. Бип судорожно крутит катушку, наматывая лесу, он не то пляшет, не то прыгает на палубе и что-то выкрикивает. Арика стоит наклонившись, она выжимала воду из волос, да так и застыла. Слышен тяжкий удар, катер вздрагивает, каскады воды обрушиваются на палубу. В воде мелькает черное тело. Слышен хруст. На поверхности показывается бурое облако. Волны относят его в сторону, и мы видим всплывающую рыбу. Парусник лежит на боку, из его широко раскрытой пасти бегут струйки крови. Нос-шпага обломан у самого основания. Андре берет багор, но Бип, бросив удилища, вырывает багор из рук Андре.

— Я сам… — кричит он. — Пустите! Что?

Острый крюк багра скользит но скользкой блестящей чешуе. Бип пыхтит, Андре насмешливо смотрит на него, уперев руки в бока, но Бип наконец зацепляет парусника багром под правую жабру и выволакивает рыбу из океана. Парусник слабо шевелит хвостом, вздрагивает, с него стекает вода. Вот Бип переваливает рыбину через борт, и она падает на палубу.

— Это ты говорил, что Бип — лентяй? Что? — восклицает Бип, поворачиваясь к Андре. — Значит, Бип лентяй? Если ты поймал какую-то жалкую макрель, то, значит, Бип лентяй? Арика, кофе. Значит, Бип не умеет ловить рыбу? Что? Арика, налей, пожалуйста, руки дрожат. Ах, какой кофе… Только Анна… видела бы Анна, как «лентяй» Бип поймал такую громадную, такую прекрасную рыбу. Андре, или ты возьмешь свои слова обратно, или я буду сожалеть, что в свое время вырвал тебя из лап полиции… Лентяй! А?

— Бип, вы молодчина, — говорит Арика и целует его в щеку. Тот испуганно оглядывается. Наверное, Анна не менее ревнива, чем жена Андре. Засмеявшись, Арика успокаивает его: — Не бойтесь, Бип, это поцелуй ребенка.

— Ты молодчина, поздравляю, — говорит Андре, звонко хлопнув широкой ладонью Бипа по плечу, потом наклоняется, поднимает что-то с палубы и разжимает кулак. В ладони маленькая, с рубчатой присоской на голове рыбка. Это прилипала. Как и акулы, парусники содержат свиту — юрких серебристых, в синих поперечных полосках рыб-лоцманов и прилипал. Рыбешки путешествуют в океане вместе с парусниками и кормятся с их «стола». Лоцманы не боятся никаких расстояний, они могут плыть и плыть без устали, сопровождая хозяина, а вот прилипалы плохие пловцы. И когда устают, присасываются к телу рыбы-хозяина своими присосками. Андре разглядывает находку, потом говорит рыбешке:

— Теперь у тебя будет новый хозяин.

Он прижимает рыбку к руке Бипа, и та накрепко присасывается к коже. Бип доволен, жмет руку Андре.

Потом я спускаюсь по трапу в воду. Костяная шпага парусника врезалась в днище сантиметров на пять, и я с трудом выдергиваю ее из доски. Придется днище немного подлатать.

Ветер усиливается, волны становятся круче, а серебряная паутина плотнее затягивает небосвод. Все небо будто задернуто тюлем, и на солнце можно глядеть не щурясь. Возвращаются в порт «Снек», «Анна-Мария», «Бонито». На мачте «Бонито» развевается длинный голубой флаг. Неужели им удалось поймать марлина?.. Обедаем.

— И все же ты меня, Андре, обидел: я — лентяй? Нехорошо. Если бы ты знал, как я боролся за твою дырявую шкуру в суде, ты бы никогда, Андре, не назвал меня лентяем. Что? — говорит Бин, разрывая руками холодную курицу. — Мне припомнили все. Даже песенки. Я сам, защищая тебя, чуть не угодил в каменный мешок, а ты…

— Заткнись, Бип, — говорит Андре, — ты отличный парень, хоть тебя Анна и держит под каблуком…

— А тебя лупят туфлей по башке. И никакие там не пули, а все это дело рук Карины.

Они дружно смеются, наступил подходящий момент, и я небрежно говорю:

— Эй, Бип, а мы решили сократить ремонт «Альфераса» на две недели. Ну-ка, оторви мне лапку курицы… Так вот: дело это выгодное, но нужна помощь завода.

— Он рехнулся, — благодушно произносит Бин, подавая мне кусок курятины. — Сроки и так сжаты до предела.

— Надо им помочь, — говорит Арика. — Правда, Андре?

— Ну хорошо, — говорит Бип. — Что-нибудь придумаем.

Качаемся, как на качелях: вверх-вниз… вверх-вниз… В сон клонит. Арика сидит рядом, и я ощущаю тепло ее смуглого плеча, чувствую легкий, горьковатый запах сохнущих волос и дешевого одеколона. Вверх-вниз, вверх-вниз… Тонко посвистывает в снастях ветер, голубые вымпелы порой резко хлопают, и черные рыбы на них трепещут, как живые. Вверх-вниз… Арика опускает голову на мое плечо и закрывает глаза. Девушка дышит ровно и спокойно. Будто издалека доносятся голоса Андре и Бипа.

— …Нет, не в Гаване. Мы с ней познакомились под Санта-Кларой, — неторопливо рассказывает Андре. — Она была тоненькая и гибкая, как росток сахарного тростника, а таскала на себе ствол ручного пулемета, Бип, честное слово. Там же, после штурма, мы и поженились. Свадьбу сыграли в ресторане «Каллипсо». Это была настоящая солдатская свадьба, Бип, какие все были славные ребята и девчата!.. Пришел Камило, все встали двумя шеренгами посреди зала, и над нашими головами подняли винтовки и автоматы… Когда мы проходили с ней под этой крышей, парни палили в потолок и гильзы сыпались на паркет. А потом мы пели твою песню, Бип, «Плечом к плечу, ребята!». Отличная песня, с нею наша третья колонна вошла в Гавану.

— Спасибо, Андре. Я ее сочинил в крепости Моро. Уж и не думал, что выберусь оттуда. Что? Трое суток сидел в «нише», потом полдня в «лягушатнике». Три раза тонул, три раза меня выволакивали из «лягушатника» и опять в «нишу» заталкивали, а бедняга Рафаэль не выдержал — на бутылку с отбитым горлышком его сажали, я тебе говорил про него. Взяли нас вместе, и он сказал, что списки людей из портовой организации у меня. Что? Я уж думал: конец. Кинут к акулам, они меня притащили к «аквариуму» поглядеть, как это делается: какого-то мальчишку бросили к рыбкам, так они его за пять минут разорвали в клочья. И вдруг выстрелы, крики, вбегают бородатые парни, вытаскивают меня из «ниши»…

Вверх-вниз, вверх-вниз… Крепость Моро маячит за кормой. Белые, покрытые налетом соли стены, уходящие в воду; башни, узкие бойницы. Когда-то крепость охраняла вход в бухту от карибских пиратов, но в годы диктатуры Батисты там была тюрьма. Душили обручем, пытали. «Нипш» — это узкие зарешеченные выемы в стене, «лягушатник»— бассейн три метра на два, но глубокий, с отвесными стенками. И еще в тюрьме был «аквариум», в котором жили акулы. Их кормили трупами заключенных, а иногда и живыми людьми.