Николай Димчевский - На суше и на море. 1973. Выпуск 13

Не мог он привыкнуть к тучам комаров и мошкары, сопровождавших и оленей, и людей. К концу дня шея, лицо, руки превращались в сплошную болезненную опухоль, покрытую липкой массой раздавленных насекомых. Боль в искусанных местах утихала лишь к утру.

Под ситцевым пологом было жарко, душно. Хотелось выйти на свежий воздух, но чум заполняли бесчисленные полчища комаров. И каждый на пронзительно высокой ноте исполнял свою боевую песнь. В чуме стоял ровный, зловещий гул. Одна только мысль откинуть полог и вновь отдать себя на растерзание этим мучителям приводила в трепет; тело начинало гореть сразу в нескольких местах. Поэтому Азат очень ценил утренние часы, когда под спасительным пологом можно хоть на время забыться. Он с наслаждением потянулся на мягкой, нагретой за ночь оленьей шкуре.

За чумом послышался голос Лаптандера. Он что-то спрашивал по-ненецки у Танбарея и Ардеева. Несколько раз прозвучало слово «попытка». Азат догадался, что старик интересовался состоянием стада. В соседней бригаде несколько оленей заболели попыткой. И теперь обитатели чумов каждое утро с тревогой расспрашивали пастухов, нет ли захромавших оленей?

В последнее время Лаптандер по утрам запрягал свою упряжку и уезжал куда-то в тундру, подальше от любопытных глаз.

Несмотря на преклонный возраст, он был страстным спортсменом. Старик не мог уже тягаться с молодежью в прыжках и метаниях. Но из года в год участвовал в гонках на оленьих упряжках, и притом в одном из наиболее сложных видов гонок — рысью передового оленя. Тут имеет значение не только время прохождения трассы, но и аллюр оленей. По правилам соревнований вожак всю дистанцию должен проходить только рысью. Особенно ценились упряжки, в которых вожак шел рысью, а пристяжные олени мчались галопом.

Добиться такого аллюра можно только продолжительной тренировкой. Но и это не всем приносило успех. Помимо старания для такой выездки нужно еще хорошо знать методику тренинга, обладать особым даром управления оленями. Всем этим Лаптандер владел в совершенстве и на состязаниях всегда был в числе сильнейших.

Часами тренируя своих оленей, старый гонщик нередко мысленно предвкушал свое будущее торжество.

Вот он скромно подъезжает на своей упряжке к месту старта. Все, конечно, столпились вокруг молодых, полных сил гонщиков. А на него никто внимания не обращает. Только несколько старых приятелей, помнящих его блистательные выступления в молодости, приветливо кивают головой…

Но начинаются гонки, и все поражены красотой и мощью его вожака, ровной и стремительной рысью. Он вихрем, обгоняя всех, проносится по трассе и первым пересекает линию финиша. Теперь все бегут к нему, гладят его оленей, поздравляют с победой и удивляются выездке его упряжки…

Иногда старик терял веру в свою счастливую звезду. Начинали одолевать мучительные сомнения. А вдруг кто-нибудь догадается о его тренировках и тоже начнет готовить своих оленей? Мысль о том, что кто-то может обойти его на соревнованиях, приводила в отчаяние.

Беда заключалась еще в том, что одному выловить из стада всех ездовых быков очень трудно. И Лаптандер всякий раз вынужден был скрепя сердце обращаться за помощью к дежурным пастухам. Конечно, в этой маленькой просьбе никто не отказывал, но он боялся расспросов…

Голоса стали удаляться в сторону стада. Парни, видимо, решили помочь старику выловить его оленей. Это зрелище упускать было нельзя. Заарканить в плотно сбившемся тысячном стаде именно того оленя, который нужен, — дело не простое.

Азат решительно откинул полог и стал поспешно одеваться. Комарье, взвыв от восторга, облепило все обнаженные места. Свитер был влажноват. Зато лепты — сапоги из нерпичьей шкуры, брезентовая штормовка оказались сухими. Азат с вечера повесил их на веревку, протянутую между грузовыми нартами, и они за ночь хорошо обветрились.

Одевшись, Азат натянул на голову накомарник, представляющий собой подобие мешка с вырезом для лица и со шнурком, позволяющим затягивать его вокруг шеи. Это творение изобретательных тундровиков было сшито в два слоя из того же невообразимо пестрого ситца, который пошел и на пологи.

Метрах в двухстах от чумов беспокойно топталась огромная бурая масса стада. Колыхался лес ветвистых рогов. Крайние олени время от времени, испугавшись чего-то, бросались бежать, увлекая за собой соседей. Но, страшась отходить от стада, они лишь обегали его. Олени, зажатые в середине, могли только перебирать ногами. Но и они иногда кидались в сторону, пытаясь прорвать окружение. Им удавалось сделать лишь несколько шагов, затем они вновь застревали в тесноте. Все это приводило к тому, что стадо медленно вращалось по часовой стрелке.

Когда Азат выбрался из чума, Лаптандер уже заарканил своего вожака. Откинувшись всем телом назад и упираясь полусогнутыми, широко расставленными ногами, он пытался притянуть к себе пойманного оленя. Тынзян напрягся как струна и, казалось, вот-вот зазвенит. На другом его конце могучий бык, круто изогнув толстую шею, резко мотал головой, сопротивляясь человеку. Иногда Лаптандер терял равновесие, и бык некоторое время тащил старика волоком, пока тот, улучив момент, вновь не занимал устойчивую позицию.

Перелом в этой ожесточенной и на первый взгляд равной схватке наступил внезапно. Лаптандер, воспользовавшись тем, что после очередного рывка тынзян несколько расслабился, быстро, не выпуская из рук, обернул его вокруг поясницы. Теперь даже самые отчаянные рывки вожака не могли сдвинуть старого пастуха с места. Он, медленно перебирая в руках туго натянутый аркан, шаг за шагом приближался к нежелающему покориться буяну. И только когда Лаптандер подошел к оленю вплотную, тот, как бы осознав свое поражение, прекратил сопротивление.

В это время с той стороны, где находился Ардеев, сразу несколько десятков оленей вырвались из стада и бросились врассыпную. Азат успел заметить, как Михаил на бегу взмахнул рукой. Громадная петля нависла над мчащимся в сторону крупным быком. В следующее мгновение он задел кончиком рога петлю. Вначале показалось, что Михаил промахнулся. Олень скачками удалялся в сторону, не уменьшая скорости. Но петля, как видно, прочно зацепилась за ветвистые рога и быстро уменьшалась в размерах. Михаил уже развернулся боком и, широко расставив ноги, приготовился к рывку. А еще через мгновение тынзян враз натянулся, и олень, остановленный на всем скаку, бился на земле, тщетно стараясь вырваться.

Тынзян в жизни тундровых ненцев занимает особое место. Всякий раз, когда нужно из стада выловить ездового быка, обреченную на съедение важенку или просто осмотреть захромавшего оленя, приходится браться за тынзян. В умелых руках он служит безотказно. Азату как-то довелось услышать рассказ о том, как пастух, вооруженный одним тынзяном, поймал и прикончил россомаху, которая много недель преследовала стадо.