Питер Уоттс - Морские звезды

«Я – всего лишь объектив», – подумала она.

– Да кто сочиняет все эти сценарии?

– Не любите спорные решения, капрал?

– Не такие.

– Вы не слишком инициативны, – одобрительно кивнул Таучи. – Но прекрасно доводите задания до конца. – Он взглянул на планшет. – Хм… А вот, похоже, и причина. У вас с кортизолом беда.

– Исправить сможете? Кажется, у меня аугменты толком не работают с самого возвращения.

– Вспышки воспоминаний? Потливость? Сонный паралич?

Беккер кивнула:

– А разве аугменты не должны решать все эти проблемы?

– Конечно. Начинаете паниковать, они впрыскивают хорошую дозу дофамина, или лейморфина, или чего-нибудь еще для успокоения. Есть одна проблема: если такие вливания происходят слишком часто, они перестают работать. Мозг отращивает дополнительные рецепторы для обращения с лекарствами, и поэтому препаратов нужно все больше для большего количества рецепторов. Классическая реакция привыкания.

– О.

– Если вам последнее время нехорошо, то, возможно, причина в этом. Убийство этих ребят просто окончательно расшатало систему.

Боже, она уже скучала по Бланшу.

– Впрочем, химия – это всего лишь пластырь, – продолжал тараторить техник. – Я могу подкрутить настройки, чтобы вам стало легче, но для длительного эффекта нужно что-нибудь поосновательнее.

– Лекарство? Так меня уже посадили на…

Он покачал головой:

– Перманентное решение. Операция, но ничего страшного. Даже разрезов не понадобится.

– Когда? – Беккер почувствовал, как внутри нее что-то оборвалось. Почувствовала, как отворачивается Ведомый, слишком хороший солдат, он не отвлекался на презрение. – Когда?!

Таучи улыбнулся:

– А чем мы, по-вашему, сейчас занимаемся?

На следующей встрече она чувствовала себя сильнее.

В этот раз интервью проходило на улице: другая терраса, другое окружение, те же противники. Убранные зонтики свисали с пик в центре каждого столика, готовясь раскинуть тень, если вечернее солнце сможет пробиться сквозь небоскребы. Рядом с пикой Сабри положила гладкий диск, похожий на модельку хоккейной хромированной шайбы. Постучала по нему.

Интерфейс Беккер подернулся рябью по краям из-за вспышки статики; Ведомый сразу встрепенулся, встревоженный, голодный и безрукий.

– Для приватности, – пояснила Сабри. – Вы не против?

На радиочастотах белый шум. Широкоспектральные визуальные сигналы, впрочем, работали. Электромагнитный ореол, расходящийся от устройства Сабри, был ярким, как солнечная корона; кортеж личной электроники журналистки мерцал не столь агрессивно. Часы. Капрал видел, что смарточки Амаль записывают каждую секунду интервью; сквозь одежду пробивался слабый нимб от какого-то медальона, напичканного проводкой и угнездившегося подальше от чужих глаз между грудей.

– Почему сейчас? – спросила Беккер. – Почему не раньше?

– Первый раунд за хозяевами поля. Я удивилась, что мне вообще дали взять у вас интервью. Не хотелось искушать судьбу.

Ведомый высветил иконку; продуманный и небольшой скачок частот мог легко обойти блокировку. Если бы они сейчас реально находились в бою, он даже не стал бы спрашивать разрешения.

– Вы понимаете, что есть и другие способы нас подслушать? – спросила Беккер.

(СкЧаст? [да/нет] СкЧаст? [да/нет] СкЧаст? [да/нет])

Сабри пожала плечами:

– Параболическое ухо на крыше. Можно направить лазер на стол и считать вибрации. – Она посмотрела вверх. – Некоторые дроны умеют читать по губам, но знаете что? Если все эти глаза и уши смогут засечь следующего Майкла Харриса, прежде чем он начнет действовать, я не буду против них возражать.

– Что за Майкл?

– Парень из Орландо, не знаете? Он пару лет назад расстрелял детский сад.

– Я, наверное… – (СкЧаст? [да/нет]) (нет). – Подождите, он расстрелял детский сад?

– Да, вышел на новый уровень, мразь. Убил сорок человек из трех разных поколений, прежде чем его грохнули.

– Зачем он это сделал?

Сабри пригвоздила ее взглядом:

– А вы зачем?

Беккер даже не поморщилась. На это потребовалось немало сил.

– Сбой. – Она тщательно убрала из голоса даже намек на эмоции. – Насколько показывает следствие.

– Вот и у Харриса так же, скорее всего.

– У него были аугменты?

Сабри покачала головой:

– Проводка может сгореть, даже если сделана из мяса. Оказалось, он сам потерял сестру за шесть месяцев до того, в другой перестрелке. Говорят, после этого обезумел.

– Это не имеет смысла.

– А такая дрянь никогда не имеет смысла. Так люди говорят. Они же должны что-то говорить. – Что-то в ее позе изменилось, она расслабилась, как будто миновал какой-то кризис. – В общем, я не из тех ушлепков, которые молятся на неприкосновенность личного пространства. Иногда паноптикум спасает жизни.

– И все-таки, – Беккер кивнула в сторону устройства на столе.

– Границы есть, это несомненно. Камеры спокойно висят под потолком. А ваше начальство поселилось прямо у вас в голове. – Она мотнула головой в сторону блокиратора. – Как думаете, они не будут возражать, если вы дадите пару ответов без подсказок? Ведь у нас тут неожиданно наступила новая политика, прозрачности и подотчетности.

– Не знаю, – ответила Беккер.

– А знаете, как они могут доказать свою прозрачность и подотчетность? Им надо выпустить видео того, что произошло в ночь на двадцать пятое. Я его прошу, а они мне все говорят, что никакого видео нет.

Беккер покачала головой:

– А его и нет.

– Да ладно.

– Именно так. Слишком интенсивное потребление памяти.

– Капрал, я прямо сейчас записываю наш разговор, – заметила Сабри. – Разрешение 16К, динамический звук, даже без всякого сжатия. – Она посмотрела на улицу. – Половина из этих людей записывают каждую секунду своей жизни просто ради самолюбования.

– И все они стримят. Или кэшируют и сбрасывают данные каждые несколько часов. А я не могу позволить себе роскошь сбрасывать куки в облако, когда память заполнится. Мне нужно действовать во тьме неделями, а если в полевых условиях застримить любые данные, то можно с тем же успехом вывесить над собой указатель с большой неоновой стрелкой. К тому же финансирование не бесконечно, и, как по-вашему, какую часть бюджета надо забрать из отдела тактических вычислений, чтобы мы смогли подольше снимать документальные фильмы о природе? – Беккер иронически подняла чашку с эспрессо, словно тост произнесла. – Думаете, политики недосыпают из-за того, что мы не пишем видео?

«И это так удобно, – заметил какой-то тихий голос внутри, – когда ты просто…»

Беккер его заглушила.

Сабри искоса на нее взглянула:

– Значит, вы не можете записывать видео.

– Могу, конечно. Но это остается на мое усмотрение. Можно документировать все, что сочтешь нужным, но по умолчанию в потоке данных одни цифры. Как в черном ящике.