Питер Уоттс - Морские звезды

– Да. По крайней мере, пока. – Глаза начальницы заволакивает вихрь данных. Она уставилась в пространство, оценивая новую информацию. – Простите меня. Проблемы на другом фронте. – Потом снова сосредоточила внимание на психиатре. – Вы когда-нибудь чувствовали вину, Ив?

Он засмеялся, но резко оборвал себя:

– Вину? Почему?

– За проект. Из-за того… что мы сделали с ними.

– Им там лучше. Поверьте мне, я знаю.

– Вы знаете?

– Больше, чем кто-либо, мисс Роуэн. И вам об этом хорошо известно. Поэтому вы и пришли ко мне сегодня.

Она молчала.

– К тому же их никто не призывал. Это был их свободный выбор.

– Да, – тихо согласилась Роуэн. – Был.

И протянула руку сквозь окошко.

Мембрана обтянула ее жидким стеклом, облепила контуры пальцев без единой морщинки, окрасила ладонь, запястье и предплечье прозрачным слоем, чуть натянулась у локтя и по краям рамы.

– Спасибо за ваше время, Ив.

Спустя какое-то время Скэнлон пожал протянутую ладонь. На ощупь она походила на слегка смазанный лубрикантом презерватив.

– Не за что.

Роуэн убрала руку и отвернулась. Мембрана распрямилась за ней мыльным пузырем.

– Но… – протянул Ив.

Она снова повернулась:

– Да?

– Это все, что вы хотели?

– На данный момент.

– Мисс Роуэн, если позволите. Вы многого не знаете о тех людях внизу. Многого. И только я могу дать вам информацию о них.

– Я ценю это, Ив…

– На них зиждется вся геотермальная программа. Я уверен, вы это понимаете.

Она отходит от мембраны:

– Я понимаю, доктор Скэнлон. Поверьте мне. Но сейчас передо мной стоит ряд первоочередных задач. И пока я знаю, где вас найти. – Она снова отвернулась.

Ив, как мог, постарался не выдать голосом своих чувств:

– Мисс Роуэн…

И тогда в ней что-то изменилось, появилась еле уловимая жесткость в позе, которая прошла бы незамеченной для большинства людей. Но Скэнлон увидел ее, когда Роуэн повернулась к нему, и почувствовал, как в желудке открылась крохотная дыра.

Он стал судорожно придумывать, что же ему сейчас сказать.

– Да, доктор, – произнесла она, и голос ее был чересчур ровным.

– Я знаю, что вы заняты, мисс Роуэн, но… сколько еще я здесь пробуду?

Она чуть смягчилась:

– Ив, мы все еще не знаем. Можно сказать, что это простой карантин, только исследования занимают гораздо больше времени, чем обычно. Оно со дна океана, в конце концов.

– Что это, вы можете сказать?

– Я – не биолог. – Она на секунду потупилась, а потом снова открыто посмотрела на него: – Но одно могу сказать вам точно: вам не следует беспокоиться, это не смертельно. Даже если у вас и есть эта штука, она не убивает людей…

– Тогда почему…

– По-видимому, существуют какие-то сельскохозяйственные резоны. Они больше боятся того воздействия, которое оно может оказать на некоторые растения.

Он обдумал сказанное и даже почувствовал себя лучше.

– А сейчас мне действительно надо идти. – Роэун, кажется, о чем-то подумала, а потом добавила: – И больше никаких двойников. Я обещаю. Это было очень грубо с моей стороны.

Она сказала правду о двойниках, но солгала про все остальное.

Через четыре дня Скэнлон оставил сообщение Роуэн. Еще через два – следующее. А пока ждал призрака, засовывавшего палец ему в задницу, чтобы тот пришел и побольше рассказал о доисторической биохимии. Но он так и не появился. Теперь и другие духи навещали его не слишком часто, а когда все-таки приходили, то практически ничего не говорили.

Роуэн не ответила на звонки Скэнлона. Терпение обернулось неуверенностью. Неуверенность затлела убежденностью, а та стала медленно кипеть.

«Заперт здесь уже три гребаные недели, а она наносит мне десятиминутный визит вежливости. Десять вшивых минут, чтобы провякать „мои эксперты решили, что вы неправы“ и „это же азы, даже странно, что вы их не заметили“. А потом уходит. Сука, просто улыбается и уходит».

– А знаешь, что мне надо было сделать? – рычал он на телеоператора.

Стояла середина дня, но ему было уже совершенно наплевать. Никто не слушал, его здесь бросили. Может, и вообще позабыли о нем.

– Надо было пробить дыру в этой херовой мембране, пока Роуэн там стояла. Запустить то, что здесь летает, прямо ей в легкие. Спорим, это вдохновило бы ее на поиск некоторых ответов!

Он знал, что это всего лишь фантазия. Мембрана отличалась невероятной эластичностью и неимоверной прочностью. Даже если бы ему удалось ее прорезать, та бы заросла, прежде чем хоть одна газовая молекула проникла наружу. И все равно думать о такой возможности было очень приятно.

Хотя и недостаточно. Скэнлон схватил стул и метнул его в окно. Пленка поймала его обтягивающей перчаткой, облепила форму, позволила чуть ли не упасть на пол с другой стороны. А потом медленно выпрямилась, снова став двухмерной. Целехонький, стул перевалился обратно в камеру.

И только подумать, она еще имела дерзость читать ему лекции, тупые нотации про домашний арест! Как будто поймала на какой-то лжи, когда он предположил, что вампиры останутся на месте и никуда не уйдут. Как будто подумала, что он их прикрывает.

Да, он знал о них больше, чем кто-либо, но это не значило, что он – один из них. Это не значило…

«Мы могли обращаться с вами получше», – сказал Лабин там напоследок. «Мы». Словно говорил за всех. Словно наконец они приняли его. Словно…

Но вампиры – товар порченый, всегда им были. В том и состояла цель. Как мог Ив стать членом в подобном клубе?

Хотя теперь он точно знал одно. Он бы лучше стал вампиром, чем одним из этих сволочей наверху. Теперь это стало очевидно. Теперь, когда все претензии отпали и никто даже не заботился о том, чтобы с ним поговорить. Они использовали его, а теперь выбросили, так же, как и рифтеров. Разумеется, глубоко внутри он всегда знал об этом, но пытался отрицать, держал под спудом многих лет приспособленчества, добрых намерений и ошибочных попыток соответствовать.

Эти люди были его врагами. Всегда.

И сейчас они держали его за яйца.

Он крутанулся и ударил кулаком по диагностическому столу. Даже боли не появилось. Он продолжил, пока ее не почувствовал. Тяжело дыша, отдуваясь, с окровавленными, саднившими кулаками, он оглянулся вокруг, ища, что бы разбить.

Телеоператор проснулся и успел только зашипеть и заискриться, когда стул врезался ему в середину туловища. Какое-то время одна из рук судорожно билась. Легкий запах горящей изоляции. И больше ничего. Лишь слегка покореженный, телеоп заснул над мусором изломанных парадигм.

– Совет дня, – прорычал ему Скэнлон. – Никогда не доверяй сухопутной крысе.

Сквозь каменистое дно проносится дрожь землетрясения. Изумрудная решетка распадается изломанной паутинной сетью. Лазерные лучи вслепую отражаются в бездну.