Николай Ловцов - Мир приключений, 1926 № 08

— Весь секрет, — как уверяет он, — состоит в том, чтоб подготовить тело к этому эксперименту путем втирания различных препаратов. Намазав язык растворенным росным ладоном (стираксой) [18], вы можете лизать докрасна раскаленное железо. Стиракса является одной из составных частей жидкости, которой факиры смазывают ступни ног при хождении по горящим углям, что также входит в репертуар «чудес», проделываемых факирами.

— Впрочем, — добавляет Гудини, — пока факир не претендует на обладание сверхъестественными силами, я не считаю себя вправе разоблачать его тайн…

М. Г.

-

В одном из своих сочинений, написанном в 1766 году, Кант обращается к читателям со следующими словами: «Так как одинаково глупо не верить без основания ничему из многого, что сообщается с некоторым видом истинности, как и верить без доказательств всему, о чем ходят слухи, то автор предлагаемого сочинения дал себя отчасти увлечь вторым предрассудком, чтобы избегнуть первого».

Эти слова Канга поневоле приходят на память, когда слышишь фантастические «достоверные» рассказы о чудесах факиров, этих странных полу-бродяг, полу-монахов, когда видишь, с каким доверием мистически настроенная публика относится к этим рассказам. Одного из таких достоверных повествований стоит коснуться подробнее, так как оно имеет особую историю.

Факир входит на открытое место, где его тотчас окружает толпа зрителей. Он растилает на землю кусок ковра и топчет его кругом ногами. Ковер скоро начинает двигаться и из-под него выползает мальчик. Тогда волшебник берет свиток каната и бросает его в воздух. Свиток распускается и поднимается все выше и выше, пока один конец каната исчезает в воздухе, а другой спускается до земли. Мальчик влезает по канату и скрывается вверху из глаз зрителей. Тогда между факиром и мальчиком завязывается разговор, оканчивающийся тем, что факир в гневе схватывает нож и тоже взбирается по канату. Он проводит наверху некоторое время и вскоре затем оттуда надают окровавленные члены мальчика вместе с головой и туловищем. Потом опять появляется факир, спускаясь по канату. Волшебник кладет разрубленное тело мальчика в мешок и встряхивает его. Из мешка снова выскакивает живой мальчик и убегает.

Так рассказывает известная Блаватская, приводя этот «факт» в доказательство чудесных деяний, совершаемых факирами.

В конце 1890 года один молодой американец, м-р С. Эльмор, описал такой же случай в «Чикагской Трибуне» («Chicago Tribune»), прибавив, что он сам присутствовал с одним своим другом при этом представлении в Индии. Друг этот, художник, сделал тогда несколько набросков, а Эльмор получил ряд моментальных снимков. На набросках художника оказалось все, о чем говорилось в сообщении, на фотографических же карточках был лишь факир, оживленно жестикулировавший, и зрители, смотревшие по ходу действия то вверх, то вниз. Но каната, мальчика, окровавленных членов и т. д. на снимках не было ни малейшего следа. Отсюда автор выводил заключение, что факир загипнотизировал своих зрителей и внушил им все явления в виде галлюцинации.

История эта обошла все газеты, а также попала в научные периодические издания. Так как, по нашим теперешним сведениям о гипнотизме, совершенно непонятно, каким образом отдельный человек мог загипнотизировать целый круг зрителей и вызвать одну и ту же галлюцинацию у всех, притом также у иностранцев, даже незнакомых с его языком, это дело возбудило огромное внимание.

М-р Ходгсон написал издателям упомянутой американской газеты, сообщая им, что во время своего пребывания в Индии он тщательно старался увидеть этот фокус; ему даже не удалось отыскать человека, который когда-либо видел его, или хотя бы только знал кого-нибудь, кто был свидетелем такого представления. Поэтому ему очень бы хотелось узнать, где м-р Эльмор присутствовал при этом редком зрелище.

Тогда м-р Эльмор чистосердечно сознался, что вся эта история вымышлена: он выдумал свой рассказ и употребил псевдоним С. Эльмор (sell more — обманывай больше), с целью намекнуть догадливому читателю, что все это есть мистификация. Таким образом весь фокус и будто бы научная проверка его оказались просто продуктом фантазии изобретательного янки.

Мораль этой истории, очевидно, та, что к подобным сообщениям надо относиться с большой осторожностью, даже если моментальные снимки и иные научные данные сообщают им некоторую кажущуюся вероятность.

Впечатление большой искренности производят описания французом Жаколлио виденных им лично наиболее известных фокусов факиров в его книге «Факиры-очарователи». Тяжелые бронзовые предметы движутся по одному знаку волшебника; палочки пишут на песке ответы на задуманные вопросы; семечки, выбранные самим Жаколлио, вырастают в несколько часов в большие растения и т. д. Все это происходит, повидимому, без непосредственной связи с факиром, который, полуобнаженный, спокойно сидит на полу, имея при себе лишь свою бамбуковую палку с семью узлами, как знак своего достоинства. Здесь, повидимому. немыслимо фокусничество, и Жаколлио приходит к заключению, что тут участвуют неизвестные еще силы.

Наблюдения Жаколлио имеют однако тот недостаток, что он всегда виделся с факиром совершенно наедине. Этим именно путешественник хотел помешать волшебнику найти себе сообщников в служителях туземцах, но Жаколлио в то же время сам признается, что не мог выдерживать пронзительных глаз факира, пристально смотревшего на него иногда по целым часам, прежде чем что-нибудь показать чудесное. Вероятнее всего, что факир прямо гипнотизировал его. Во время же гипноза факир мог внушить ему все то, что потом Жаколлио будто бы видел открытыми глазами.

Вообще несомненно, что в практику факиров входит множество гипнотических приемов. Какова же сила мысленного внушения человека вообще, — особенно ярко доказал академик В. М. Бехтерев своими блестящими опытами над дрессированными зверями Дурова. Животные так подчинялись мыслям ученого, как будто он приказывал им вслух. И это были сложные и необычайные для них действия.

Известно, что португальский аббат Фариа научился у факиров вызывать гипноз путем внушения еще в начале девятнадцатого столетия, когда об этом способе в Европе не имели понятия.

Кроме того, путем особой тренировки, в которой большую роль играет добровольное самоистязание, факиры развивают в себе, при полном презрении к смерти, особые способности переносить без вреда для организма более или менее длительное соприкосновение с огнем, прокалывание тела в различных местах булавками и ножами без последующего кровотечения и с быстрым заживлением нанесенных повреждений, возлежание на досках, усеянных вбитыми остриями кверху гвоздями, без повреждения тела, несмотря на то, что при демонстрации этого фокуса на грудь факира становится кто-либо, или, наконец, разбивание молотом легкого известкового камня, положенного на грудь и т. д….