Клод Фаррер - Мир приключений, 1926 № 02

— Мне, — пишет Рода Рода, — рассказывали о двух-трех веселых студенческих проделках.

Известный лиссабонский портной заявил однажды в напыщенных выражениях в газете Коимбры, что он посетит меленький университетский город, чтобы дать возможность познакомиться с его портновским искусством. Реклама портного развеселила и раззадорила студентов. Когда портной вышел из вагона, к своему удивлению, он увидал на вокзале огромную толпу, ожидавшую его. С любезным приветствием передали портному ножницы гигантских размеров. В первую минуту мастер почувствовал себя польщенным. Но вскоре жизнь в Коимбре стала ему в тягость. Толпа студентов сопровождала его всюду, по пятам, из дома в дом, шумными криками восхваляя и превознося искусство лиссабонского мастера. Измученный рекламист поспешил поскорее убраться во-свояси.

В другой раз студенты прочли в газете из Порто объявление одного человека, искавшего для себя подходящую подругу жизни. Тогда один из студентов, под женским именем, начинает переписку с женихом и убеждает его приехать в Коимбру. Здесь будет ждать его невеста. Но на платформе стоит не только одна молодая барышня, по уговору, с красной розой в руке, — а снова целая толпа веселых студентов.

Приезжего из Порто принимают торжественно, силой сажают его в свадебную карету, куда уже села нарядная невеста. С шумом и гиканьем везут эту пару в разукрашенную дачу. Там происходит грандиозное венчание с проповедями и, затем свадебный обед с речами, и житель Порто, в конце концов, счастлив и доволен, когда может по-добру по-здорову отчалить к себе на родину.

Временами, но все реже и реже оживает в Коимбре старый обычай тайного уголовного суда. Когда молодой фукс провинится в чем-нибудь перед старшими коллегами, то его арестуют сыщики в масках и доставляют в замаскированное собрание совета. Несчастного допрашивают и присуждают к наказанию. Приговаривают, например, переходить через ручьи (глаза у него завязаны), на самом же деле через водосточные желоба, — через пропасти (из двух или трех ступеней), через леса и болота… Целыми часами, вводят его, таким образом, в заблуждение… пока он не очутится где-нибудь в одиночестве и не осмелится, наконец, снять повязку. Освободясь от своих мучителей, несчастный стоит, обливаясь потом.

В такой глуши внимание студентов поневоле отвлекается от политики и обращается на местные интересы. Студентам предоставляется бороться и ладить с горожанами Коимбры, так называемыми «futricas’ами».

А поводов к ссорам у молодежи всегда найдется достаточно.

Еще недавно студенты обломали у статуи святого Себастьяна все стрелы и, вместо них, поставили надпись: «Довольно ты уже настрадался!»

Во время моего пребывания в Коимбре, — рассказывает Рода Рода — одна маленькая война окончилась миром.

В Португалии принято говорить о невоспитанных людях, что они не «посыпаны чаем».

И вот, однажды студенты Коимбры пригласили горожан филистеров [11], посредством объявления на стене, — «на чашку чая». Молодые люди из мещан поняли намек и почувствовали себя оскорбленными. Дело дошло до трений между верхним и нижним городом, — т. е. между студентами и филистерами.

Один студент был тяжело ранен. Студенты обвинили полицию в пристрастии и потребовали удовлетворения, а когда не получили его немедленно, то прекратили посещение лекций и угрожали, что перейдут в новые университеты Лиссабона и Порто… Тогда власти сменили префекта Коимбры, и в стране водворилось спокойствие.

Удовольствия здесь самые скромные. Изредка прогастролирует дня два какая-нибудь театральная труппа, да есть плохой кинематограф.

Даже в залах кино не видно молодых барышень. Они боязливо держатся подальше от студентов, как того требует португальский обычай. Общение полов ограничивается пламенно-томными взглядами из добродетельного далека. В теплые ночи «обожаемой» дают серенаду. И это все.

Теперь на всех факультетах уже довольно много студенток. Между ними есть и бразильянки.

В свободные часы студенты бродят одиноко с серьезными лицами по чудесному ботаническому саду и учатся громко, с самозабвением. Или сидят в библиотеке, — прекрасной, старой библиотеке, настоящей жемчужине барокко; прохаживаются перед кафе и заходят в книжные магазины, которые открыты, как клубы и общественные собрания, до позднего вечера.

Так проходят годы ученья.

Студент становится кандидатом и носит с собой, в знак своего нового достоинства, черный портфель с широкими лентами цвета своего факультета.

Наконец наступает день экзамена, — решающий час в старинном зале, под куполом, где на испытуемого смотрят со стен пятьдесят плохо написанных портретов бывших ректоров. Педель следит по песочными часами и дает знать, поднимая меч, когда прошло назначенное для ответа время.

Экзамен выдержан.

Студент разрывает талар, срывает ленты с портфеля и сжигает их: время ученья прошло…

Чтобы получить степень доктора, нужно еще год ученья.

В соборе не бывает торжественной мессы перед пожалованием ученой степени доктора, но светская часть торжества осталась, как в старину, с оркестрами духовой музыки, парадом аллебардщиков и вооруженных мечами педелей, которые носят серебряные булавы… Младшие профессора произносят хвалебные речи, — докторантов приветствуют и подносят им воротники и кольца, все, как было век тому назад.

Дело казалось хорошим. Но подождите, пока я вам все расскажу. Мы были на юге, в Алабаме, Билль Дрисколь и я, — когда нам пришла в голову эта мысль о похищении. Все произошло, как потом говорил Билль «в момент временного умственного растройства». Но мы поняли это только гораздо позднее.

Там, на юге, был город плоский, как блин, но назывался он, конечно, Гипфельбург [12]. Жители его были люди самые безобидные и самодовольные.

Билль и я обладали совместно капиталом приблизительно в шестьсот долларов. Нам необходимо было еще две тысячи долларов для одного ловкого дельца с землею в западном Иллинойсе.