Анна Кондакова - Нумерат

Она говорила что-то про тонометр, про то, что очень ждёт вертолёт, что настойка пиона вызовет лишь тошноту, что ожоговые больные терпят чудовищную боль, поэтому нужны обезболивающие…

Денис не слушал, он углубился в собственные мысли.

– Вычитание из единого целого… Что может означать фраза «единое целое»? – невпопад спросил Денис, оборвав собеседницу на полуслове.

Асель умолкла, понимая, что говорила с пустотой. Губы девушки тронула еле заметная грустная улыбка.

– Ты про уравнение думаешь? Сейчас? – Она опустила плечи и обхватила колени руками. – Почему меня это не удивляет? Ты же нумерат.

Её реплика прозвучала, как обвинение. «Нумерат» из уст Асель – слово ругательное. Да уж, теперь и она считает, что Денис – чёрствая сволочь, не способная на сострадание, сухарь-математик, пытающийся рассуждать с помощью цифр и напрочь забывший о человеческих чувствах. Отчасти так и было, но… всё же не совсем.

– Слушай, – начал Денис. – В Трескуново единственным ребёнком является Колька, ну, тот пацан, с которым мы разговаривали. Значит, он находится по одну сторону знака равенства, правильно?

Асель нахмурила брови.

– Я об этом как-то не думала… Вообще-то, я тебе про лекарства говорила. Для деда Макара.

Денис задумался, не придав значения ответу Асель. Он боялся разрушить еле уловимое, как мираж, решение, рождающееся в голове, хватался за него, точно за ускользающий хвост ящерицы, поэтому продолжал сыпать предположениями, разговаривая фактически сам с собой:

– Логично, что с мальчиком связан его дед Макар, который стремится к нулю, то есть – к смерти. Также мальчик связан со своей матерью, которая, вероятно, является первой переменной. – Денис вскочил. В пылу решения задачи в нём проснулся горячий азарт. – Вычитание этих переменных из одного целого равно смерти ребёнка! Возможно, вычитание означает отъезд или смерть, а «одно целое» – это село Трескуново… – Он наконец посмотрел на Асель, будто только что заметил её присутствие.

Та сидела на ступеньке, подпирая щёку ладошкой, и внимательно наблюдала за тем, как Денис выстраивает логическую цепочку из умозаключений, известных лишь ему одному.

– Не зря именно тебя выбрали нумератом, – произнесла Асель сухим бесцветным голосом. В руках она всё ещё держала скомканный обрывок бумаги. – Похоже, ты способен придумывать решение, даже когда рядом человек умирает.

– А что я, по-твоему, должен делать? Бегать вокруг больного старика и возносить к небу руки? – пробурчал Денис: обвинения Асель ему показались лишёнными смысла. – Я отправил Вику и Сеню на метеостанцию, что ещё надо? А уравнение требует решения, разве нет?

Асель качнула головой и поднялась.

– Нет, Денис. Решение от нас требуют координаторы, а не уравнение.

– Но обнуление…

– Не ты ли говорил сегодня утром, что правила координаторов направлены на то, чтобы мы из страха беспрекословно им подчинялись? Ты не думал, что обнуление – всего лишь уловка, кнут дрессировщика?

– На себе хочешь проверить свою теорию? – вспыхнул Денис. – Я за ваше благополучие отвечаю, и за тебя тоже отвечаю! Я хочу, чтобы все остались живы!

– А я хочу, чтобы нумерат нашего легиона был человеком, а не счётной машинкой! – выпалила Асель.

Не дав Денису и рта раскрыть, она выскочила за ворота, хлопнув калиткой.

Денис в яростном гневе пнул ступеньку. Чёртовы уравнения, чёртовы цифры, чёртово равновесие! Кому всё это нужно? И Асель хороша! Разобиделась. Денис решил больше не позволять ни Асель, ни кому-то другому указывать, что ему делать.

Далёкий призыв прилетел неожиданно, всколыхнув прогретый воздух двора. И мгновенно стёр из памяти обещания, данные самому себе минуту назад.

– Дени-и-ис! Денис! – Это был голос Асель, срывающийся на истеричный крик, – крик, смешавший в себе отчаяние, страх, чудовищный, еле выносимый ужас.

Денис вылетел на улицу, вертя головой по сторонам, выискивая глазами подругу. Она стояла посреди дороги, метрах в пятнадцати от него. Девушку трясло, просто колотило, это было заметно даже на расстоянии.

Денис кинулся к ней.

– Что случилось? Что? – Он обхватил её трясущиеся плечи руками, бегло оглядел с ног до головы: вроде, всё цело. Но в глазах застыло что-то жуткое, чёрное. Чего же она так напугалась средь бела дня?

Асель сбивчиво забормотала:

– Она пыталась меня схватить… пыталась схватить. Я бежала быстро, как могла, но она… она была быстрее. У неё такие странные ноги… как у животного. Когтистые и бесшумные… И глаза в огне…

Асель бормотала и бормотала, даже не переводя дыхания. Точно торопилась исповедаться. Лицо её побледнело, застывшие глаза наполнились слезами, губы дрожали. В руках она теребила тот самый обрывок из записной книжки с названием препарата для деда Макара. На рукаве светло-бежевого пальто в районе плеча Денис заметил след, будто кто-то грязной огромной рукой прикоснулся.

Он прижал Асель к себе и легонько приобнял. В носу защекотал приятный запах её шампуня. Кажется, земляника или какой-то ягодный коктейль.

– Успокойся, чего ты? – шепнул Денис, крепче прижимая девушку к себе. – Никто не посмеет тебя тронуть. – Он оглядел пустынную улицу. – Видишь, никого нет.

Асель перестала дрожать и подняла на Дениса глаза. Страх в них сменился удивлением.

– Она тебя испугалась! Она испугалась!

– Кто – она?

– Та самая старуха, что мне укол сделала. Помнишь, я рассказывала? Это она стояла у моей кровати, перед тем, как я на мост пошла. Это она! – Осознав, что стоит посреди улицы в объятиях парня, с которым недавно повздорила, Асель отпрянула от Дениса и для верности даже отступила на пару шагов. – Почему она тебя испугалась?

Денис пожал плечами.

– А она, вообще, была? Может, тебе привиделось? У тебя посттравматический шок не прошёл. Ну, после прыжка с моста.

Карие глаза Асель сверкнули бешенством.

– Шок? Считаешь, я вру?!

Судя по всему, Асель не врала. Испуг был настоящий. Да и последующий гнев – тоже.

Денис потёр лоб, взъерошив чёлку.

– Ладно, ладно. Верю. Расскажи подробнее, как это было.

В ответ – молчание и взгляд, полный снисходительного презрения.

Денис поник: чем дольше он общается с Асель, тем сильнее она его ненавидит. За что он удостоился такой чести? Ясно, за что… За то, что Асель приходится ему подчиняться, за то, что он бездушный математик, за то, что судьба связала их вместе, не спросив разрешения, за то, что он её нумерат Но могла бы хоть чуть-чуть быть с ним помягче: всё же он вытащил её из реки.

Денис задрал голову, глянув на пестреющее обрывками облаков небо. Низкое солнце слепило глаза.

– Асель, пожалуйста. Не молчи. Мне надо знать, что конкретно произошло. Если за тобой гналась та самая старуха с красными глазами, то, – он понизил голос, – это означает, что нас выследили дефекторы. По крайней мере, один.