Аркадий Фидлер - На суше и на море [1971]

На рассвете Абдулла с двумя динками пошел в лагерь, чтобы взять ящик, приготовленный для переноски пленника. До того, как солнце поднимется высоко, бегемотик должен был находиться в лагере, в водном бассейне. Вскоре Абдулла вернулся с четырьмя нашими друзьями-динками, которые с большим шумом тащили ящик. Отодвинув в сторону несколько туго набитых мешков, мы поставили ящик прямо перед бегемотиком. Но он не мог войти туда, потому что дно ящика находилось слишком высоко. Тогда мы стали кидать под бегемотика землю, которая уплотнялась под его ногами до тех пор, пока поверхность не сровнялась с дном ящика. Ободряющими возгласами и легкими шлепками по упругим бедрам животного мы старались заставить его войти в ящик, дверца которого была поднята. Но это нам не удавалось. Тогда я велел поднять и другую заслонку ящика, так что перед пленником, казалось, открывался путь к свободе. Надо было только пройти сквозь ящик. Он это сообразил и осторожно шагнул в ловушку. Тут обе заслонки быстро опустились.

Недалеко от нашего лагеря охотники-барумби разбили свою стоянку. Они слышали выстрелы. Когда начало светать, любопытство привело их в наш лагерь. Там они узнали, что мы на другом берегу Уэле подстерегаем бегемотов. Но где раздавались выстрелы, там, вероятно, была и убитая дичь, значит, и мясо. Барумби побежали к своим лодкам и переправились на другой берег. С изумлением они обнаружили, что мы трудились не над убитой дичью, а над большим ящиком. Они засыпали динков вопросами, желая узнать, что это за ящик, и были очень удивлены. Хотя они не получили ожидаемого мяса и были разочарованы, но не ушли, а стали дружно помогать нам. Объединенными усилиями, преодолевая многочисленные препятствия, мы доставили ящик с детенышем к берегу Уэле, на мою большую лодку. Бегемотик весом в четыре центнера стоял неподвижно, качаясь из стороны в сторону, С причала мы покатили ящик по заранее проложенным бревнам к лагерю, и все облегченно вздохнули, благополучно достигнув цели.

Солнце поднималось. Надо было побыстрее перевезти ящик с бегемотиком в загон, чтобы ему не повредила усиливающаяся жара. Потом заслонки ящика были подняты, но бегемотик упрямо не хотел выйти оттуда, хотя Зигфрид, самый сильный из динков, изо всех сил упирался в него сзади. Тут у меня появилась удачная мысль. Я заранее приобрел двух коров и трех коз как источник молока для детеныша бегемота, которого надеялся поймать. И теперь они приветствовали нового гостя в нашем лагере глухим мычанием и веселым блеянием. Я распорядился быстро подоить корову и поднес миску с теплым молоком к широкому рту упрямца. К этому подношению он сначала оставался равнодушным. Тогда я наклонил миску так, что молоко потекло по его губам. Это не замедлило оказать свое действие. Упрямец облизнулся, опустил морду в миску и вошел во вкус. Когда миска опустела, ее снова наполнили. Я медленно стал отодвигаться с миской, а бегемотик шел за мной, потягивая молоко. Вскоре он уже вышел из ящика и стал осматриваться в новой обстановке.

Загон, построенный несколько недель назад, представлял собой прямоугольник площадью восемь на десять метров. Он состоял из вбитых в землю бревен вышиной в полтора метра. С одной стороны находилась калитка. В середине загона мы сделали бассейн, в него вел наклонный мостик. Вода в бассейне все время обновлялась из ручья, протекавшего через лагерь. Каждый день с восхода до захода солнца мы приносили с реки порядочное количество водных растений, так как наш юный бегемот обладал прекрасным аппетитом. Он подрастал с каждым днем.

Я окрестил нашего нового гостя Мозесом, несколько раз в день приносил миску молока и при этом спокойно разговаривал с ним. На третий день он уже знал, что означает миска в моих руках, и выходил из воды полакомиться молочком. На пятый день он уже неотступно следовал за мной повсюду, когда я держал перед ним миску. Сбежать от нас он едва ли мог, так как наш лагерь был со всех сторон окружен высоким и густым терновым плетнем, а вход всегда был закрыт и охранялся. Между тем бегемотик становился все доверчивее и привязчивее. Он скоро стал выходить на мой зов, так как знал, что в награду получит миску молока, если будет послушен. Мозес навещал меня в моей палатке. Со своей довольно уже большой головой и широким ртом он представлял забавную картину, когда стоял передо мной и выжидающе смотрел моргающими глазенками.

Однажды, когда я был в лесу, Мозес почувствовал себя одиноким и стал меня искать. Он пришел к моей палатке, но, минуя вход, надвинулся на боковую стенку, которую продавил тяжестью своего тела, и палатка рухнула на него. Он так испугался, что быстро удрал в свой бассейн. В другой раз он вошел в палатку через вход, но не застал меня. Любопытствуя, он обследовал стол, стулья и ящик, опрокинул все это и удалился, оставив полнейший хаос.

К сожалению, через шесть недель узы дружбы между Мозесом и мною были разорваны. Уполномоченный грека-торговца появился с отрядом носильщиков в сорок человек, чтобы забрать первого пойманного нами бегемота. Увидев значительно потяжелевшего Мозеса, носильщики возбужденно заговорили между собой. И они, и динки были того мнения, что совершенно невозможно перевезти этого бегемота живым.

— О, господин, — сказал Хейни, один из динков, — лучше оставь бегемота в лагере. Я охотно буду каждый день доставлять ему молоко и корм, сколько понадобится!

— Бегемот отправится вплавь, Хейни! — ответил я. Он удивленно посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, и я продолжал: — Но на лодке!

Я оставил у себя шесть сильных мужчин из отряда торговца, а уполномоченного с остальными послал вверх по реке к тому месту, откуда должно было начаться сухопутное путешествие нашего Мозеса. В месте встречи нас должен был ожидать караван вьючных быков. Начальнику отряда я поручил поддерживать днем и ночью сильно дымящий костер, чтобы мы могли без труда найти это место.

Бедного Мозеса пришлось опять заманить в ящик. Заслонки были подняты с обеих сторон, и я с миской молока влез в ящик. Потом позвали Мозеса. Он подошел к самому ящику и стал пить молоко, но, несмотря на все уговоры, и не подумал войти внутрь. Очевидно, воспоминания о нем были для животного еще очень свежи. Тогда я переменил тактику и на его глазах опять влез в ящик с молочной миской и вылез с другой стороны. Мозес упорно продолжал стоять перед ящиком. Я не терял терпения, опять дал ему полакомиться из миски и, держа ее перед Мозесом, влез в ящик и стал его звать. Из-за жары и утомительных движений пот лил с меня ручьями. Ящик все еще оставался в глазах Мозеса западней. По меньшей мере раз десять я давал ему отведать молока, манил его, пролезал через ящик, пока наконец, отбросив сомнения, Мозес последовал за мной.