Айзек Азимов - На суше и на море [1969]

Автобус трогается, я переключаю свое внимание на остановки, названия которых водитель объявляет привычной скороговоркой, а надписи на щитах в куче других объявлений и указателей не всегда удается заметить. Вот и здание национальных авиалиний. Разыскиваю нужную мне конторку, оформляю билет. Коротаю время, изучая карту города, купленную в киоске. В зале ожидания людно, накурено и не очень чисто. Пассажиры проходят через зал сплошным потоком, задерживаясь на пять — десять минут в ожидании, когда объявят посадку на нужный им рейс. Самолеты вылетают часто. Все буднично, серо и не очень привлекательно, а потому и утомительно. Сказывается и усталость от длительной дороги, сдвиг во времени на целых шесть часов по сравнению с Европой: в Женеве уже глубокая ночь.

Попав наконец в Вашингтон, я убедился: этот город стоит путешествия через океан и бессонной ночи в кресле самолета. Среди многих достопримечательностей американской столицы специального упоминания заслуживают музеи. Они доступны всем не только потому, что вход в них бесплатный, но и благодаря четкой и предельно ясной системе демонстрации экспонатов. Смитсонианский музей естественной истории без преувеличения можно назвать образцовым, в нем есть чему поучиться многим аналогичным музеям мира, в том числе и нашим антирелигиозным музеям. Более гармоничного сочетания высокого научного уровня подачи материала с простотой пояснений мне нигде не приходилось встречать. Любопытно, что почти во всех музеях за 25 центов можно взять радиопроводника по залам, обеспечивающего посетителя автономной лекцией-пояснениями о важнейших экспонатах.

Американская столица любопытна в архитектурном отношении. Если рассматривать общественные и жилые здания города каждое в отдельности, то они производят обычно хорошее впечатление: красивы, нарядны, построены из хороших материалов, часто в классическом древнегреческом или древнеримском стиле. Когда же смотришь на городской архитектурный ансамбль как на нечто целое, то скорее чувствуешь, чем понимаешь, что городу не хватает чего-то главного, что объединяло бы его, придавало бы законченность и столь важный для каждого города общий стиль или дух. Человек, мало понимающий в архитектуре, каким автор не стесняется показаться читателю, может прийти к вполне логичному выводу, что Вашингтон строило много хороших архитекторов, над которыми не было квалифицированного надзора со стороны главного городского зодчего. Так ли это на самом деле, я до конца не уверен.

Ключевая проблема современного Вашингтона — проблема паркинга, то есть возможности найти место для стоянки автомобиля. Это настолько серьезно сейчас, что в ряде случаев горожане не в состоянии пользоваться личными автомашинами, а для многих живущих за городом это весьма существенно. Со мной произошел такой анекдотичный случай. Профессор Немайес с супругой и я собрались на выставку картин. Нас взялся подвезти на своей машине бывший ученик профессора, мексиканский коллега, работающий сейчас в США. За рулем машины сидела его жена. Трижды объехав весь блок домов, примыкающий к зданию Национальной художественной галереи, и не найдя места для стоянки, она вынуждена была высадить нас у подъезда и отправиться искать место, чтобы поставить машину. Место это в конце концов ею было найдено… лишь дома. Мексиканская чета прибыла на выставку с большим опозданием на такси. Такого рода неудобства, как говорили мои коллеги, — одна из причин переселения многих американцев из крупных городов в маленькие.

Проблема паркинга способствует здесь процветанию владельцев предприятий, располагающих собственными земельными участками, пригодными для частных автостоянок. Одной из таких частных автостоянок, быстро приобретшей известность в центральной части города, стал ресторан «У Блэкки», в недалеком прошлом невзрачная закусочная с чахлым садиком во дворе.

Именно в этот популярный ресторан, стилизованный под «дикий запад», яркий, броский, с картинами из жизни ковбоев, и привели меня полярники — друзья по антарктической зимовке. «Литламериканцы сегодня встречаются у Блэкки», — заявил мне Билл Вайент, который в 1957 году на станции Литл Америка был моим соседом в крохотной шестиметровой комнатке, служившей нам домом в течение долгой полярной ночи. Теперь он работал в отделе антарктических исследований Национального метеорологического центра США.

Билл пришел за мной в здание Национального фонда науки в кабинет доктора Альберта Крери, бывшего научного руководителя нашей зимовки в Литл Америке. Кроме работающих с ним бывших литламериканцев Фреда Фопея и Тома Грея Билл привел еще одного метеоролога — Мортона Рубина, зимовавшего в 1958 году на советской антарктической станции в Мирном.

Доктор Крери угостил нас кофе, поговорил о делах, связанных с его намечавшейся на следующий год поездкой в Антарктику, затем извинился, так как был вынужден покинуть нас. Он отправился на совещание к «ви-ай-пи» (это начальные буквы слов, означающих «очень важные персоны»), то есть к высокому начальству.

Проводив его, мы вскоре большой компанией отправились к «Блэкки», где и провели часа полтора за веселой беседой. Вот уж когда мы наговорились вдоволь! Конечно же, вспоминали Литл Америку, нашу столовую — «месс-рум» и матросов-поваров, готовивших из обычных консервов блюда под громкими названиями. Одно из таких яств — «луковый суп по-французски» — мы отведали у «Блэкки» и обнаружили, что это блюдо, очень ароматное и тонкое, имело мало общего с похлебкой, которую готовил в Антарктике под таким же названием наш повар Джим. Жан Альт тогда утверждал, что ничего подобного он во Франции никогда не ел, а Джим так и не мог понять, похвала ли это или порицание. Разумеется, все мы вместе с Жаном усиленно хвалили стряпню Джима, но убедить его в искренности наших похвал до конца, кажется, так и не смогли.

Наблюдая, как работают у «Блэкки» вышколенные официанты, Билл заметил, сколько-де ребята ни стараются, но им далеко до дежурных полярников нашей «месс-рум», умудрявшихся запускать вдоль длинного, обитого цинком стола наполненные снедью тарелки таким образом, что они останавливались напротив каждого сидящего за столом.

Это замечание послужило толчком к тому, что застольная беседа получила неожиданно новое направление: заговорили о сервисе.

— Ну, пошло! Янки оседлали любимого коня, дня не могут прожить, чтобы не похвастаться своим сервисом, — заметил Мортон Рубин.

Впрочем, американцы не без основания гордятся сервисом. Я позволю сделать небольшое отступление и поделиться своими впечатлениями об этой отрасли человеческой деятельности.