Джеральд Даррелл - На суше и на море [1972]

Но, переселяя лазиусов, нужно помнить о полезной роли муравьев в природе и зря их гнезд не разорять. Ямку, оставшуюся на месте раскопок, сравняйте так, чтобы восстановилась общая выпуклая форма купола; остальное мураши исправят сами.

Уход за лазиусами несложен: дать попить-поесть да раз в неделю слегка увлажнить землю в банке, влив в отверстие ложку воды — вместо дождика.

Может случиться, что в формикарий не попадет ни одной оплодотворенной (бескрылой) самки и через несколько месяцев население вашего муравейника начнет убавляться. В таком случае нужно устроить еще один формикарий, взяв муравьев из той же кучи в лесу (соединять муравьев из разных гнезд нельзя — немедленно произойдет кровопролитие!). Через несколько дней, когда новоселы успокоятся, нужно соединить оба жилья, связав бечевки Т-образно или же устроив мостик-перемычку.

Впрочем, если в семье так и не оказалось матки, ее обязанности берут на себя некоторые рабочие. Не удивляйтесь, ведь рабочие— это не что иное, как недоразвитые самки. И когда в гнезде случается вот такой «правительственный кризис», они немедленно приступают к яйцекладке. Пчеловодам хорошо знакомо подобное же явление. Таких плодоносящих рабочих они называют трутовками. Почему? А потому, что из снесенных «ненастоящими» матками яиц развиваются, увы, только трутни. То же и у муравьев: в безматочной семье через некоторое время появляется великое множество крылатых самцов.

Не пугайтесь, если однажды весной или даже в конце зимы из вашего комнатного муравейника вылезут на выгул крылатые черные насекомые и полетят по квартире. Самцы совершенно безвредны и в то же время очень бестолковы. Они не будут шнырять по столам и тарелкам, а полетят на свет, к окну. Тут вы их спокойно и переловите.

Держать муравьев дома просто для забавы, конечно, не годится. Нужно наблюдать, то есть записывать, зарисовывать, фотографировать, обобщать виденное и, конечно, ставить хотя бы простейшие опыты.

Например, разве не интересно узнать, какова предельная длина муравьиной канатной дороги? А что, если ее вывести, например, из комнаты в сад? Или как поведут себя муравьи, если незаметно перевернуть «задом наперед» небольшой отрезок трассы? Или найти надежный способ проявления отпечатков пахучих следов крохотного мураша?

Много любопытного можно узнать, ставя различные импровизированные опыты на сообразительность, гибкость инстинктов, остроту чувств, точность приема и передачи информации, прочность памяти муравьев. Ничего, что вы просто любитель, — здесь не исключается возможность очень важных научных открытий.

Правда, вы рискуете прослыть большим чудаком, но, поверьте, это очень интересно и поучительно — наблюдать каждый день за жизнью и работой дружного коллектива обыкновенных садовых мурашей, по-научному Лазиус Нигер.

Об авторе

Гребенников Виктор Степанович. Родился в 1927 году в Симферополе. Специалист по энтомологии и художник, преподаватель детской художественной школы в городе Исилькуль Омской области, действительный член энтомологического общества АН СССР. Автор научных и популярных статей, научно-художественных очерков по энтомологии, опубликованных в журналах «Уральский следопыт», «Знание — сила», «Юный натуралист» и других. Сейчас занят организацией первого в стране «шмелепитомника» — заповедника полезной энтомофауны. В нашем сборнике выступает впервые. В настоящее время работает над иллюстрациями к книгам о насекомых (Халифмана и Мариковского), над живописно-графической анималистической серией «Насекомые» и научно-художественным очерком о шмелях.

Заметки натуралиста

Рис. В. Воробьева

В переводе на русский это означает «черное ухо». Так туркмены называют пустынную рысь каракала. Высокие ноги, стройное поджарое тело выдают в этом животном прекрасного бегуна. Даже быстрая, как ветер, антилопа джейран и несущийся во весь дух заяц становятся его добычей.

Окраска каракала красно-песчаная, лоб и верх головы серые, низ белый. Наружная часть ушей и кончик хвоста черные. Уши оканчиваются длинными кисточками. Взрослые каракалы весят до 12,7 килограмма, а длина тела (без хвоста) более 82 сантиметров. Сведения о распространении и образе жизни этого вида очень скудны. «Биология не изучена», — указывалось в определителях.

Понятно, с каким интересом наблюдал я в зоопарке за этим зверем. Днем он лежал, забившись в угол клетки, вечером оживал. Легко, бесшумно ходил, скалил зубы, громко шипел. Большие зеленоватые глаза смотрели безучастно, временами в них вспыхивал хищный огонек, но тут же гас. Казалось, ничто не привлекало его внимания, не возбуждало любопытства.

Может, зверь тосковал по далекой жаркой пустыне, вечерним закатам, когда он выходил на охоту? Или же однообразные дни неволи заглушили прошлое?

Прошло несколько лет. После окончания университета я работал в Каракумах. Чабаны и охотники на мои расспросы о каракале отвечали неопределенно. Да и можно ли было им во всем верить? Всем известно, чего стоят охотничьи байки.

По-прежнему каракал казался мне одним из наиболее загадочных пустынных животных. Мог ли я предполагать, что семья каракалов живет в пяти километрах от моего дома, в саксаульнике Челлак, где я почти ежедневно бывал!

Однажды вечером я медленно шел по тропинке, проложенной дикобразами. Шел осторожно, останавливался, осматривался, прислушивался. Песок скрадывал звук шагов, а густой саксаульник скрывал меня от птиц и песчанок. Тропинка поднялась на высокий холм, оттуда открылась песчаная гряда, освещенная солнцем. Вдруг что-то заставило меня посмотреть на ближний бархан. Я увидел трех каракалов, идущих друг за другом. Это было так неожиданно, что я чуть не вскрикнул. Освещенные солнцем звери были очень красивы и на фоне пес. ка казались совсем красными. Каракалы в 25–30 метрах! В руках я держал заряженное ружье, но мысль о выстреле даже не пришла в голову. Я невольно опустил ружье. От вожака не укрылось это движение. Легкий грациозный прыжок — и звери мгновенно исчезли. Все это произошло в считанные секунды. На песке остались круглые ямочки следов. Расстояние между ними в местах прыжков оказалось более 2,5 метра. Позже я узнал, что каракалы прыгают и вдвое дальше.

Звери жили в старой норе дикобраза, вырытой под большим черным саксаулом. Весь день они находились в норе и только ночью покидали свое убежище, удаляясь от него на 12–15 километров. Зимой охотились и днем, а весной часто бродили по пустыне круглые сутки. Следы показали, что каракалы заходили на окраину поселка, посещали Репетекский карьер. Не раз я пытался подсмотреть, как они охотятся, но все напрасно. Как мы ни маскировались, чуткие звери сразу же обнаруживали нас и убегали в пустыню. Как-то весенним вечером шел я по следу каракала. Зверь спокойно бежал по склону песчаной гряды и только изредка поднимался на вершины барханов. Когда я собирался повернуть обратно, из-под куста метнулся каракал так стремительно, что я почти не успел его рассмотреть. Перед глазами пронеслось большое желтое пятно и исчезло в кустарнике. Однажды на моих глазах к каракалу, попавшему в капкан, с лаем подбежала собака. Одно неосторожное движение — и она в когтях хищника.