Джеральд Даррелл - На суше и на море [1972]

По вот с дарами покончено, страсти понемногу улеглись, и к подросткам обращается с речью старейший житель села (ему около восьмидесяти), желая удачи и благополучия в их отныне уже «взрослой» жизни.

В завершение обряда под звуки корры [10] Корра — музыкальный инструмент с двадцатью семью струнами. и трещоток все присутствующие с пением провожают мальчиков к строению, где они проведут остаток ночи. Прощальное пение производит на нас огромное впечатление. Эти грустные, жалобные и сентиментальные напевы совсем не похожи на те, что мы привыкли считать африканскими. В них знакомый нам быстрый ритм и звучание ударных инструментов подчинены грустной и мелодичной теме прощания с детством. Жаль, что у нас нет магнитофона.

Наша машина медленно катит по саванне. Мы молчим, не затевая обычных разговоров, переживая увиденное. Мы оказались свидетелями обрядов, в которых раскрылись интимные человеческие чувства, не часто доступные постороннему взгляду.

Близится час отъезда. Отношения с жителями прекрасные, теперь они уже сами приносят старинные предметы, обломки керамики, а то и целую посуду, рассказывают, что творится в округе. Мы смело предлагаем хозяевам совершить совместное восхождение на вершину горы Ниани-Куру. Погода благоприятствует, боги спокойны, и все вокруг к нам благосклонны.

Ранним утром, пока еще прохладно (не перевалило за 30 градусов), упаковываем запасы негативов, кино- и фотоаппараты, воду, сухари и выходим.

Длинной змейкой потянулась наша группа к восточному склону Ниани-Куру. Мы решили подниматься на вершину по прямой: гора невысокая. И просчитались. Путь то и дело преграждают острые камни и скалы, склоны кажутся почти отвесными. Поднявшись до половины горы, выбиваемся из сил. На вершину вползали на четвереньках и, задыхаясь, заливаясь потом, ищем место, куда бы присесть.

В молчании обозреваем окрестности. Перед нами величественная панорама зеленых долин, пересеченных рыжими холмами, а над ними до самого горизонта, раздвинувшегося на десятки километров, поднимаются круглоголовые вершины ржаво-красного цвета, который придает им латерит. На юго-западе — равнина, которую рассекает голубая полоска реки Санкарани, изогнутая наподобие латинской буквы S. Небольшое ровное пространство площадью два на четыре километра замкнуто рекой и прилегающими к нему горами. Наконец мы постигаем, в чем тайна расположения столицы Мали. Она лежит среди естественных укреплений, защищенная рекой и горами. На юго-востоке есть выход к земледельческим и золотоносным районам, расположенный по течению рек Фие и Нигера. К северу через горный перевал пролегает «дорога мандингов», к северо-востоку, через Красные ворота, — дорога «седекуле сила». С вершины она отчетливо проглядывается. На юг, вдоль Санкарани, до Юрола (пункта переправы через реку), ведет короткий и ровный тракт. Все дороги пересекаются примерно в одном месте — возле потока Фараколе, который перерезает долину поперек. Там, на западной стороне от потока, находится королевский район, а на другой стороне — обширное селение на невысоких плоских холмах. Там же, где поток впадает в Санкарани, лежит поселок рыбаков Сомонодугу, а на противоположном краю равнины — селение Крекрелуду. У самого перевала приткнулось современное кладбище.

Здесь и не нужно было строить большие укрепления: достаточно заблокировать проходы и перевалы в горах. Столица могла выдержать длительную осаду — в окрестных равнинах достаточно корма для скота, а река Санкарани никогда не пересыхает. Сырье для производства металлического оружия тоже добывалось на месте. Словом, все было великолепно задумано, предусмотрено и выполнено. Столицу в этой! месте основал великий человек. Кто это был? Упоминаемый в хрониках ХII века Эль-Мосле-мани? Какой-то властитель XII века? Или, как говорит предание, правитель Сундьята Кейта — создатель государства Мали?

По преданию, на вершине Ниани-Куру находился постоянный сторожевой пост. Внимательно, метр за метром обследуем вершину и поначалу ничего не находим, кроме обломков глиняной посуды, точно такой же, как и найденная нами во время раскопок в Старом городе. Но вот мы обращаем внимание, что курган на самой вершине горы, несомненно, дело рук человеческих. И точно, он сложен из латеритового камня.

К полудню добираемся до окраинного селения. Мы изнываем от жажды: несколько часов у нас во рту не было ни капли. Слишком мало воды мы захватили с собой. Все вокруг, даже небо, становится огненно-красным. И вдруг из-за крайних домов, в соответствии с прекрасным обычаем этой земли, появляется женщина с тыквой, наполненной водой. Пьем понемногу, помня, что остальные ждут своего глотка. Женщина приносит еще один кувшин, побольше, но уже с мутной, непроцеженной водой, взятой прямо из колодца.

Мы отдаем себе отчет, что силы у нас на исходе. Работаем ежедневно по десять часов, а то и дольше, что в тропиках равносильно самоубийству. Сопровождающие нас гвинейцы тоже крайне измучены и поговаривают об отъезде. Запасы продовольствия кончаются. Платим за труд нашим рабочим и делаем еще одно открытие: восемь человек из десяти носят фамилию Кейта! Их род известен семь столетий, и все они свою родословную ведут от первого великого правителя — создателя их государства.

Прощаемся с хозяевами, особенно остро почувствовав в час разлуки, как крепко успели с ними сдружиться. Обещаем возвратиться, а они нас сердечно приглашают.

…И снова наш грузовик воет на полных оборотах. Теперь он еще больше перегружен — в кузове целая археологическая коллекция. В полдень мы уже на берегу Нигера. Вдали за рекой виднеется Сигири. Ждем переправы, и вот мы уже катим по сонным, безлюдным улочкам Сигири. Время сиесты. Мы знаем, что представителей власти на местах уже не найти, и едем прямо к дому, где останавливались по дороге в Ниани. День отдыхаем — ив тысячекилометровый обратный путь. В Курусе встречаем группу советских специалистов, ожидающих переправы через Нигер, и ночуем с ними в караван-сарае. Наконец-то можно наговориться досыта со свежими людьми, узнать, что творится на свете. Ведь они только сегодня из Конакри!

Из Курусы выезжаем ранним утром, чтобы засветло перевалить через горы. Наш водитель заметно повеселел, он то и дело повторяет: «Все идет на лад, Панове» — и, презирая опасность, поддает газу. От русских он узнал, что в Конакри его ждет жена.

Третьего марта въезжаем на территорию нашего посольства. Грязные, заросшие, исхудавшие. Нас встречают как космонавтов. Посольство уже начало розыски, потому что наши письма не дошли. А вскоре, попрощавшись с гвинейскими и польскими друзьями, мы всходим на борт парохода и отплываем домой.