Антон Ленников - Выше неба [СИ]

Я вернулся в номер, долго и с удовольствием мылся под душем. Влажные салфетки и надувная кабина личной гигиены межпланетного корабля, больше всего похожая на гигантский презерватив, сейчас казались нелепостью. Я чувствовал себя отдохнувшим, месяц в невесомости и не дал потерять форму — помогли цитостимы и тренажёрный зал. А значит, не стоило откладывать.

Я звонил на удачу. Скорее всего, Антон давно не пользуется этим номером, да и вряд ли нас ещё хоть что-то связывает. Всё равно стоило с кого-то начинать, так или иначе мне потребуется проводник, почему бы не начать с Антона.

Мы встретились в баре неподалеку, и я отметил, как изменился Антон. Постарел, поседел. С тех пор как Инга погибла, мы практически не разговаривали. Несколько электронных писем за десять лет дружбой не назовёшь. Антон выпил несколько стопок марсианского джина, традиционно солёного, закусил огурчиком, сморщился, а потом спросил прямо:

— Чего ты хочешь, Максим? — Не дожидаясь ответа, он подлил мне и налил себе полную стопку. — Ты покорил самые сложные вершины Земли, стал отличным альпинистом, — Антон криво усмехнулся и выпил ещё. — Пожалуй, даже лучше, чем я в свои лучшие годы. А теперь ты прилетел на Марс, и я спрашиваю — зачем? Ты хочешь найти тело Инги? Или просто себе что-то доказать?

Я покрутил бокал.

— Я просто хочу попробовать дойти до вершины, Антон.

— Дойти до вершины невозможно, Максим. И не сравнивай Олимп с Эверестом или любой другой из земных гор, — Антон снял перчатку и я увидел, что вместо левой руки у него протез. — Когда я пытался дойти до вершины, Олимп забрал у меня руку. Тогда мы глубоко зашли в «чёрную зону», где уже практически космос, но я повернул назад и расплатился за это рукой, а Инга пошла дальше…

Я хотел спросить, почему он столько лет ходит с протезом вместо того, чтобы восстановить руку, но промолчал. Антон тоже расплачивается за тот неудачный поход.

— Знаешь, я был неправ, когда сказал, что вы с Ингой не подходите, друг другу, — Антон грустно усмехнулся. — Вы просто не совпали по времени.

Он выпил ещё стопку и сказал:

— Хорошо, я соберу группу.

Почти со всех сторон Олимп окружён отвесными стенами трех-четырёхкилометровой высоты, древний марсианский океан тысячелетиями подмывал вулканические стены задолго до того как здесь появились люди. Только на северо-востоке есть достаточно пологий участок и узкая дорога от Сульци. Восхождение на Олимп начинается с пятой станции на высоте пяти километров. Здесь очень многолюдно. Много землян, много марсиан. Отели, сувенирные лавки. Гиды, в зависимости от возраста и квалификации туристов, предлагают провести к восьмой или десятой станции и даже к самой Малой вершине. Небольшой аэропорт неподалёку делает хороший бизнес на суборбитальных облётах Олимпа. Гора слишком большая чтобы её можно было полностью увидеть с поверхности, мешает кривизна планеты.

Антон собрал команду: он сам и двое местных с хорошим опытом восхождений. Стандартные рационы, водородные энергоблоки для печки костюма. И много, много баллонов с кислородом. На земле такие рюкзаки были бы неподъёмными, но здесь гравитация ниже земной. Первые километры подъёма раздражали огромным количеством людей, казалось, заполонивших все подступы к горе. На некоторых участках приходилось буквально ждать своей очереди, чтобы пройти дальше по тропе наверх.

Внизу в разрывах облаков блестело неглубокое марсианское море.

— У вас там водится что-нибудь? — я неопределённо махнул рукой вниз на блестящую морскую гладь.

Один из носильщиков оглянулся, но промолчал, ответил Антон:

— Нет, слишком много соли и щёлочи. Правительство распыляет бактерии, которые должны что-то там перерабатывать, но пока без особых успехов.

Антон подошёл к чахлой яблоньке, невесть как державшейся на каменистом склоне, сорвал один из плодов и бросил мне.

— С морем не вышло, зато на Марсе теперь яблоки растут, — пропел он строчку незнакомой мне песни. Яблоко оказалось кислым.

Редкий лес исчез после восьмой станции на высоте шести километров. С ростом высоты Марс возвращался к своему исходному виду красной каменистой пустыни. Людей стало намного меньше. У нас были палатки, но первую ночь мы провели в высокогорном отеле, как это заведение гордо себя именовало. Обычные деревянные нары, разрежённый воздух и холод.

Я лежал в спальнике на жёсткой лавке и слушал, как кровь стучит в висках. Антон курил на улице давно запрещённый на Земле табак — более чем вредная привычка для альпиниста. А я вспоминал, как мы с Ингой в первый раз поднялись на Фудзи в Японии. Там было почти столько же людей, сколько на нижних станциях Олимпа. Но она была так счастлива, размахивала русским флагом на вершине… Может быть, именно тогда ей пришла в голову безумная идея оставить этот флаг на вершине Олимпа. Идея, которая, в конечном счете, забрала её у меня. Странно, сейчас я понимаю Ингу куда лучше, чем тогда.

Я засыпаю беспокойным сном, странным кошмаром, в котором меня преследует ледяной призрак мёртвой жены.

Мы продолжаем восхождение по леднику и спустя почти неделю изнуряющего холода, отвесных склонов, где приходилось карабкаться на верёвках, и пытки разряжённым воздухом, достигаем Малой вершины на высоте девяти километров. Ничем особенным она не выделяется, по сути это и не вершина, просто на леднике установлена табличка с надписью «Это высшая точка, которую может достигнуть человек без скафандра. Дальнейший подъём связан с неоправданным риском для жизни».

Антон прикладывается к кислородной маске и говорит.

— Знаешь, правительство Марса выдает сертификаты о покорении Олимпа, если предоставить им фотографию этого места.

Я пожимаю плечами. Со стороны это, наверное, выглядит комично, учитывая костюм и рюкзак со снаряжением.

— Я пришёл сюда не за сертификатом.

Антон снова прикладывается к маске, и я думаю, что нужно бы ему сказать, чтобы он берёг кислород, но я молчу — всё-таки он лидер экспедиции. Я думаю, что мы просто продолжим подъём, но Антон сипло спрашивает.

— А зачем ты сюда пришёл.

Я не отвечаю, и мы идём дальше. На высоте десяти километров на границе «чёрной зоны» нас оставляют проводники — у них нет скафандров, а это значит, что даже с кислородными баллонами выше двенадцати километров им не подняться. Недалеко от точки Эвереста, места, где расстояние до вершины Олимпа как раз составляет восемь километров, мы встречаем «Оранжевую куртку» — Франсуа Жассо, французского альпиниста, который тридцать лет назад пытался покорить Олимп, но так навсегда и остался здесь. Один из многих.

Антон остановился возле тела, и я воспользовался этой возможностью отдышаться. Несколько вдохов из кислородной маски — и муть перед глазами немного отступила. Антону, скорее всего, приходится ещё труднее.