Генри Каттнер - Мокрая магия. Сборник рассказов.

Билл от изумления пробормотал нечто нечленораздельное, и лицо юноши смягчилось.

— Я поясню, — улыбнулся он. — Вот уже несколько поколений наших ученых пытаются проникнуть в прошлое, доктор Кори. Сегодня нам удалось наконец установить двусторонний контакт, и для его демонстрации в Совете выбрали именно вас как наиболее достойную и подходящую кандидатуру. Ваше имя для нас свято; мы подробно изучили ваши труды и жизнь в целом, но нам очень хотелось взглянуть на вас и рассказать вам о нашей признательности за то, что вы создали предпосылки для образования общества Соединенного Света. Меня просили сразу зарегистрировать, в какой момент прошлого мы попали. Какое число у вас на календаре?

— Седьмое июля две тысячи двести сорокового года.

Билл говорил с запинкой и чувствовал, что его лицо расползается в глупой улыбке. Он и не пытался ее сдерживать: ведь это его сын, мальчик, который родится еще неизвестно когда — который мог вообще не родиться! Тем не менее Билл хорошо знал его и улыбался от радостной гордости и счастливого изумления. Какая непоколебимость в лице, какое чувство ответственности! Их с Мартой сын… Хотя нет — конечно, этого не может быть: он видит события далекого будущего.

— Две тысячи двести сороковой! — воскликнул юноша. — Значит, великий труд еще не завершен! Мы проникли даже дальше, чем намечали!

— Кто ты, сынок? — не выдержал Билл.

— Джон Уильям Кори IV, сэр, — важно ответил тот. — Ваш прямой потомок по линии Уильямов. Я — первый в кандидатской группе. — Его голос преисполнился гордостью, а на решительном лице отразился священный трепет. — Это означает, что я стану шестнадцатым правителем, когда почтенный Данн отойдет от дел, и шестым в роде Кори — шестым, сэр! — завоевавшим высший пост среди руководящих должностей — Главенство!

Васильковые глаза, несколько неуместные на этом суровом лице, загорелись фанатичным блеском. Из-за юноши выдвинулось чье-то хмурое лицо; человек в стальном шлеме отсалютовал Биллу, скупо ему улыбнувшись.

— Данн — это я, сэр, — пояснил он голосом столь же неприветливым, как и выражение его лица. — Мы позволили кандидату Кори открыть контакт с вами по причине родства, но теперь моя очередь поприветствовать вас от лица системы, существующей исключительно благодаря вам. Я вам ее покажу, но для начала примите мою благодарность за то, что стали родоначальником величайшей семьи в истории Соединенного Света. Никакая другая фамилия не встречалась более чем дважды на великом посту Главенства, зато Кори было целых пять — и на подходе еще один, достойнее прежних!

Билл заметил, что надменное, самолюбивое лицо юноши залилось краской, и почувствовал, что и его сердце сильнее забилось от любви к нему. Все-таки это был его сын — неважно, под каким именем. Воспоминание о милой дочурке мгновенно вытеснила волна гордости за этого рослого голубоглазого парня с непреклонными чертами и сдерживаемым внутренним пылом. В нем угадывались напор, энергия, мощь и сила воли.

Билл едва слушал то, что энергичным голосом рассказывал ему Данн, находившийся по ту сторону экрана, в хрустальном кубе, поскольку с любопытством изучал лицо сына, который мог не появиться на свет, пристально всматривался в каждую его знакомую черточку, таящую и твердость, и пыл, и энтузиазм. Жесткие и прямые губы достались юноше от Билла, как и щеки, сильно западавшие, стоило ему улыбнуться; но синие глаза делали его похожим на Марту, и нежная непреклонность матери одновременно и огрубляла, и смягчала его черты. Молодой человек позаимствовал у них обоих все лучшее, однако его облик дополнило неизъяснимое сияние — фанатичная преданность некой высшей цели, сродни истовому служению и неумолимой обязанности.

— Ваше будущее, сэр, — говорил меж тем Данн, — для нас, конечно, прошлое. Хотели бы вы взглянуть на него, доктор Кори, чтобы понять, в какой степени наш сегодняшний мир обязан вам?

— Да, очень!..

Билл улыбнулся своей неуверенности, и неожиданно у него отлегло от сердца: ведь это только сон. Ну разумеется! Даже совпадения в нем уже вызывают подозрения. Или — не совпадения? Билл отчаянно пытался уяснить, что за мысль вызревает у него в голове, колоссальная по своей значимости, неподвластная доводам рассудка. Нет, все же это сон и ничто иное… Если бы все это было действительностью, тогда существуют и другие варианты. Не зря двое его потомков, пронзившие тьму ради контакта с ним, явились почти одновременно. За этим кроется некая причина — слишком серьезная, чтобы он мог с легкостью выразить ее словами.

Едва Билл попытался что-то сказать, как Данн его опередил:

— Глядите же, Уильям Винсент Кори! Убедитесь, что ваше величие возрастает от эпохи к эпохе!

Картинку в хрустале затянуло туманом, и родное синеглазое лицо сына, который мог никогда не родиться, растаяло, словно греза. Сон, тающий во сне, смутно подумал Билл.

На этот раз из церковных дверей ему навстречу вышла Марта — синеглазая Мадонна под фатой из белых кружев. Билл точно знал, что не любит ее: сердце ему до сих пор сжимало воспоминание о Салли. Но любовь не заставит себя ждать: рядом с такой женщиной она обязательно придет. В восхищенном взгляде невесты он прочитал лукавство, нежность и страсть, а еще упорство, которое пробудит в нем ответную твердость. И никаких слабостей, как на том лице с ямочками, которые у Билла вызывали ответную размягченность. Ему не хватает собственной твердости — он это знал. Только от его спутницы жизни будет зависеть, какое из двух качеств возобладает в его характере.

Жизнь с Мартой складывалась удачно. Билл увидел долгую вереницу дней, проходящих в работе, развлечениях и взаимопонимании, пробуждающих лучшее в обоих супругах. Странное видение, в котором его мучила мысль о любви к Салли, поблекло. Вот она, рядом с ним — любимая женщина, храбрая и неунывающая, чьи васильковые глаза с гордостью устремлены на него одного.

Краткие и отчетливые мгновения жизни быстро проносились перед его взором. Билл увидел, как постепенно продвигалась к завершению его работа. Стоило на пути возникнуть малейшим трудностям, как Марта неустанно подбадривала его и заражала верой в успех. Она так гордилась своим многообещающим молодым супругом, что ее энтузиазма хватало на двоих. Именно она настояла на обнародовании результатов эксперимента.

— Я хочу, чтобы о тебе узнал весь мир! — торопила она. — Давай немедленно известим Совет, дорогой! Ну пожалуйста, Билл!

— Но еще не все готово, — слабо протестовал он. — Может, подождем?

— Зачем? Вот, смотри, — она потрясла листом с выкладками у него перед носом. — Последние десять экспериментов дают стопроцентный результат! Чего еще ждать?! Пора сделать заявление по всей форме и сообщить о своем вкладе в мировую науку! Ведь от фруктовых мушек до обезьян — путь немалый! Прежде чем ты двинешься дальше, необходимо уведомить Совет. И помни, мой дорогой, я следующая на очереди!