Жорж Блон - На суше и на море 1965

Вот она закончила посадку, идет навстречу.

— Что, — спрашиваю, — очень тяжело переживает Федор Михайлович гибель деревьев?

— Нет, ничего. Вон он ходит как раз, проверяет, что пошло в рост.

Присоединяюсь к Федору Михайловичу, осторожно задаю вопрос о потерях.

— Представьте себе, не так уж скверно. Кое-что из того, на что были надежды, уцелело.

Мы подошли к молоденькому деревцу, спиленному почти у земли. От мертвого, казалось, остатка ствола тянулись вверх два сильных ярко-зеленых побега.

— Здесь у нас в свое время была применена особенно сложная хирургия. Мы соединили, разрезав продольно, три однолетних сеянца лимона, цитранжа и трифолиты. Когда они полностью срослись в единое растение, к стволику и веткам привили кусочки коры апельсина. В прошлом год на месте срастания коры апельсина с комбинированным тройным стволом получили три побега, совсем разных по внешнему виду. Это подтверждало наше предположение о возможности получения различных прививочных гибридов на одном дереве. И вот смотрите: две почки перезимовали благополучно и дали побеги. Наверняка из них получится что-то интересное.

Федор Михайлович подходит к другому растению, зеленеющему свежими побегами.

— Или вот смотрите: тройной гибрид, на который мы возлагали большие надежды. Дитя трех родителей: мандарина, апельсина и лимона, представляющее несомненный теоретический интерес. Выстоял-таки! Выжил и наш грушевидный мандарин, отобранный впервые в прошлом году. А вот это деревце мандарина «сочинского № 23» нас особенно порадовало. Оно потеряло только прошлогодний прирост и сейчас, как видите, благополучно обрастает.

Мы посмотрели еще несколько деревцев, где молодые побеги, потянувшиеся к солнцу, утверждали первую, трудно давшуюся победу.

Значит, сад будет жить! Он сильна опустел, но остался плацдармом для нового наступления. Укрепились на нем упрямые побеги, принявшие с холодом открытый бой. Весенним цветением покрылось главное дерево-сад. Его, как лабораторию новых сортов, укрывали на зиму прозрачным шатром из полиэтиленовой пленки. На ветках белели колпачки, которые надевают при гибридизации на опыленные цветки.

Мы подошли к дереву.

— Лаборатория продолжает действовать?

— Работает. Сейчас у нас две главные заботы: во-первых, размножить гибриды, которые выдержали зиму, и, во-вторых, используя дерево-сад, провести новый цикл скрещиваний. С учетом той апробации, которую учинил дед-мороз.

Федор Михайлович опустился на садовую скамью, жестом пригласил присоединиться. Посидел некоторое время молча, откинувшись на спинку скамьи и положив на нее локти. Его прищуренные глаза в веере морщинок устремились в какую-то видимую лишь ему даль.

— Думаю я еще об одном уроке нынешней зимы, — заговорил он наконец. — Продолжая самый жестокий отбор растений, выносливых к холоду, надо нам налаживать и оборону. Простейшую. Видите дерево-сад или вот Дерево дружбы? Не пострадал ни один листочек. А всего и защита — полиэтиленовая пленка и калориферный обогрев в течение нескольких, самых критических часов. В этом мне видится в дальнейшем хорошее содружество. Селекционер, все глубже проникая в законы природы, сумеет получить новые, лучшие сорта цитрусовых — вкусные, обильные, стойкие. Химик и электрик придут ему на помощь, уберегут их в опасное время. Цитрусовые смелее поселятся на побережье. Я за такой союз с техникой.

Дерево дружбы! Его в ту жестокую зиму, как и дерево-сад, нельзя было оставить без защиты. Оно сражается против иной «холодной войны», другими средствами.

…Настала новая осень. Тяжелое золото плодов пригнуло ветви Дерева дружбы. В один из прохладных ноябрьских дней 1964 года к Дереву пришли четверо с золотыми звездами на груди. Четверо из плеяды героев, начавших новую для нашей планеты эру — освоение космоса: Ю. А. Гагарин, В. М. Комаров, В. В. Николаева-Терешкова и А. Г. Николаев. Они пришли, чтобы оставить на Дереве дружбы свой «зеленый автограф» — прививку, как сделали это до них многие и многие.

Вот космонавты окружили Люсю и внимательно слушают историю этого удивительного дерева, о котором знают на всех континентах. История ведет к тем временам, когда планета Земля, вспыхивая в разных концах взрывами бомб и залпами пушек, катилась к военной катастрофе.

На опытную станцию приехал отдыхавший в Сочи Отто Юльевич Шмидт, всемирно известный ученый, посвятивший многие годы разгадке тайн «фабрики холода» — Арктики. Ф. М. Зорин занимался прививками в кроне дерева-сада. Два ученых, каждый по-своему воевавших с холодом, встретились.

— Это не волшебство? — шутя спросил Отто Юльевич, увидев лимоны и апельсины, мандарины и грейпфруты, растущие и зреющие на одном дереве.

— Нет, — улыбнулся Зорин, — обыкновенная хирургия.

Селекционер достал из кармана свой неизменный прививочный нож, срезал веточку лимона. Затем точным движением лезвия снял с нее ростовую почку вместе с тонким щитком коры, приложил к такому же срезу на апельсиновой ветке и забинтовал тонкой полоской мочалы.

— Вот как это делается. Теперь лимон, который вырастет из почки, будет жить на апельсине.

— Любопытно, весьма любопытно, — произнес академик. — А можно мне?

Небольшой урок «хирургии», и на дереве-саде поселилась еще одна почка — память, оставленная академиком Шмидтом.

Было это осенью 1940 года. Через несколько месяцев война ворвалась на нашу землю.

Космонавты смотрят на крепкую, сильную ветвь, усеянную плодами. Она выросла из маленькой зеленой почки, привитой О. Ю. Шмидтом, и называется теперь веткой полярников. Нынешние исследователи ледовых широт И. Романов, А. Шамонтьев, Н. Корнилов, М. Коршунов и другие в 1961–1963 годах сделали на ней свои прививки, посвятив их памяти академика О. Ю. Шмидта.

Сколько их теперь, таких крепких ветвей на дереве! У каждой не только своя история, но и… географический адрес.

— Первый раз в жизни мы обошли целый сад, не сходя с места, — шутливо заметили супруги Веркор из Франции, побывав несколько лет назад у дерева-сада.