Владимир Владко - Ракетоплан С-218

Однако это не столь важно. Я упомянул об этом, потому что всегда хорошо помню все, что касается моего С-218, замечательной машины, которая дает мне возможность перемещаться с огромной скоростью в любой уголок земного шара.

Дальше в кабине ракетоплана начался разговор о 21 июня. У одного из пассажиров нашлась подробная карта Антарктики, и мы внимательно рассмотрели зону, которую пожертвуем Комете. Инженер Андреев, автор проекта, — гениальный человек!

Земля выбрасывает навстречу Комете область сплошного льда мертвого полярного материка и часть океана. Населенной части Земли взрыв даже не задевает, если не учитывать возможные последствия землетрясения.

Я переночевал дома — и это уже неплохо. За последний месяц ночевка дома, в своей квартире, стала для меня роскошью — так много приходится летать по делам Комитета.

Особенно трудны ночные полеты в южном полушарии. Иногда становится страшновато, когда электрическое освещение кабины кажется необычно тусклым и жутковато-мерцающим против могущественного сияния Кометы, захватившего треть небосклона.

Как-то ночью, возвращаясь из Южной полярной области, с Земли Эндерби, я задумался: а что если бы все это происходило тогда, когда человечество не знало еще удивительной силы ядерной энергии, когда весь земной шар был разделен на части между капиталистическими государствами, когда еще властвовали религиозные предрассудки? Конечно, спасения для Земли не было бы…

Итак, я переночевал дома, а в шесть часов утра получил распоряжение Комитета. Перекусив перед путешествием, я отправился в дорогу.

Мой ракетоплан находился в идеальном состоянии. С-218 движется с помощью термоядерных двигателей. Для подъема он имеет геликоптерный механизм, который приводит в действие энергия обычных аккумуляторов большой емкости. Пропеллерные винты установлены на вертикальной оси. Они отталкиваются от воздуха и тянут ракетоплан вверх, а там включается ракетный аппарат. А когда ракетоплан набирает нужную скорость и уже не нуждается в поддержки винтов, пилот втягивает ось с геликоптерным механизмом внутрь ракетоплана, прячет винт, чтобы уменьшить сопротивление воздуха.

Вертолет дает возможность моему С-218 подниматься с земли и опускаться на нее вертикально без каких-либо разгонов и разбегов. Ракетоплан с помощью вертолета может снизиться над любой улицей, окруженной домами, может неподвижно висеть в воздухе и даже передвигаться, когда ракетный аппарат бездействует: для этого ось геликоптерных винтов надо только наклонить вперед градусов на тридцать. Тогда часть тяги будет направлено в направлении наклона — и ракетоплан с небольшой скоростью полетит, хотя ракеты и не будут работать.

Если судить по карте, от Москвы до островов Фолкленда — 20 тысяч километров, четверть радиуса земного шара. От Фолклендов до озера Мичиган, по указанному мне маршруту, — еще 12 тысяч. А запасов термоядерного топлива в ракетоплане на 80 с лишним тысяч километров. Все хорошо! За четыре часа я буду на островах.

На аэродроме меня никто не провожал. Я взошел в кабину и закрыл герметичные двери ракетоплана, старательно проверив, нет где-либо щелей, сквозь которые мог бы выходить воздух. Это совсем не лишнее: С-218 развивает наибольшую скорость в самых высоких слоях атмосферы, на высоте близкой к 30 километрам, где воздух уже сильно разрежен и легко высасывает кислород из кабины.

Геликоптерный механизм работал безупречно. Я набрал высоту и включил ракетный аппарат только поднявшись на 15 километров от земли.

В эту минуту зазвонил мой приемник. Я нажал кнопку репродуктора. Спокойный голос диктора произнес:

— Пилот Троянов?

— Да, я слушаю.

— По распоряжению Комитета передаю вам фамилии метеорологов, которые находятся на восточном берегу Фолклендов. Глава экспедиции — профессор Жан Пелюзье, его помощник Густав Дюшен, лаборант Эмиль Стенуа и художница Жанна Пелюзье, дочь профессора Пелюзье. Вы получили указания относительно бухты Оф Гарборс?

— Да. И о порте Стенлей тоже.

— В экспедиции испортился радиопередатчик. Поэтому следите не только за радиосигналами, но и за оптическими знаками. Ищите экспедицию, не поднимаясь выше чем на километр. Регулярно вызывайте экспедицию по радио — приемник у них работает. Сообщайте нам. Имейте в виду: если ваш ракетоплан будет поврежден, вы сможете получить другие средства передвижения только в Буэнос-Айресе. Дальше к югу ничего нет, все уже вывезено на север.

— Вас понял.

— Я закончил. Комитет желает вам успеха!

Репродуктор замолк. Комитет очень внимателен, он посчитал нужным известить меня о Буэнос-Айресе на случай, если вдруг в моем ракетоплане обнаружится неисправность. Но разве С-218 может испортиться? Я доверяю своей машине, как самому себе.

Далеко внизу в туманной мгле подо мной проплывала поверхность Земли. Я снова вспомнил, как описывали свои воздушные путешествия люди первых лет авиации, которые летали на этих необычайно опасных игрушках — аэропланах с пропеллерами. Они почти никогда не поднимались выше пяти километров и думали, что покорили воздух. Однако я относиться к этим людям с уважением, как к героическим смельчакам: отправляться в полет над океаном на несовершенных, неустойчивых самолетах того времени — это истинный подвиг.

Ракетоплан мчался вперед. Ясное небо московского утра сменилось на облачное; тучи подо мной затянули всю поверхность земли. Но мой компас и автоматический указатель места пребывания ракетоплана были надежнее той рельефной «карты», которую я видел под собой. Я знал, что уже лечу над Средиземным морем, где пролегают рейсы почтовых самолетов. На скорости шесть тысяч километров в час столкновение было бы губительным, поэтому я сдвинул ракетный руль высоты и поднялся еще выше — к отметке в пятьдесят километров, куда самолеты обычно не взлетают. Здесь было безопаснее, и я включил полную тягу. Указатель скорости дошел до цифры 6000 километров и остановился.

Теперь я ощутил себя немного свободнее, потому что по прямой линии ракетоплан шел очень надежно и не нуждался в управлении. К тому же на моем С-218 был установлен автопилот. Я настроил приемник на волну постоянной радиогазеты и включил репродуктор. В кабине прозвучало:

«…дала положительные последствия. Оборудование действует чудесно. Первый взрыв произойдет в одиннадцать часов тридцать минут ночи 21 июня. Второй — через пятнадцать минут и третий — ровно в двенадцать часов ночи… В двенадцать часов ночи! Внимание! Время сообщаем по московскому поясу. Передаем следующую радиограмму. Население южного полушария почти все эвакуировано за экватор, на север. Остались лишь несколько специальных экспедиций, за которыми посланы быстроходные ракетопланы. Внимание! Известный пилот Алексей Троянов на своем быстроходном С-218 вылетел сегодня на Фолклендские острова за группой метеорологов. Внимание! Включите экраны, транслируем полет Алексея Троянова на ракетоплане С-218».