Александр Карнишин - Всячина [СИ]

— Тьфу! — он бросил со стуком и брызгами ложку в тарелку, зло пнул ни в чем не виноватую табуретку и ушел на балкон.

Потому что дома он не курил — это принцип такой. А совсем не курить просто не мог, потому что работа была нервная. Еще можно было и выпить, конечно, но это когда уже совсем плохо. А тут — так, мелочи. На самом деле — мелочи.

Всего одна сигарета в прохладе осеннего вечера — и уже всю злость, как рукой сняло.

— Ты еще сердишься? — спросила в чуть приоткрытую дверь жена.

— Блин… Да что же это такое сегодня? — поднял он лицо к небу. — Маша. Я не сержусь. И за столом я не сердился. И не говори мне больше так. А то ведь, правда, рассержусь.

— Холодный ты стал какой-то. Жесткий. Колючий. Сглазили тебя, наверное.

Дверь звякнула стеклами, отсекая тепло комнаты и непонятно чем обиженную жену.

В ход пошла вторая сигарета.

…

Утром прямо возле своего подъезда капитан вляпался обеими ногами. Какие-то паскудники выгуливают своих собак прямо у дверей. А может, это и не собаки были. Все равно — паскудники.

«Увижу», — решил Петренко, — «Пришибу. Непременно пришибу. По голове и прочим местам».

Пришлось подниматься назад и долго мыть ботинки с мылом. Жена посмотрела из кухни, покивала понимающе, вздохнула — «сглазили, сглазили, так и есть», и быстро, пока он не начал кричать, вернулась к плите.

Из-за этого всего он опоздал. Получил долгий и муторный разговор в кабинете начальника. Потом его перехватил кадровик и опять долго мурыжил с какой-то непонятной целью. Потом валом пошли всякие бумаги, потом…

День не задался с самого утра.

В курилке, куда капитан выскочил, оторвавшись от очередного мелкого и паскудного дела, Ванечка размахивал руками и объяснял про настоящую магию. Народ с интересом слушал и задавал наводящие вопросы.

— О! — сказал Ванечка, увидев Петренко. — Товарищ капитан, вот вы им сами теперь скажите, как все было на самом деле! А то ведь они мне не верят.

«Убью гада», — подумал Петренко, бросил незажженную и уже сломанную сигарету в пепельницу, повернулся и побрел работать дальше.

— Товарищ капитан! Товарищ капитан!

— Я, молодой человек, уже пятнадцать лет капитан, — специальным казенным голосом сказал Петренко. — И что? И ничего…

— Вот, книжка… Я же вам обещал. Принес вот.

Ничего он не обещал. И никому его книжки не нужны. И вообще — здесь отдел полиции или, так ее всяко три раза через колено, библиотека? А кому тут делать сейчас нечего, так тот сейчас будет мусор убирать. А если мусор убирать — не его работа, так ему найдут ту, что именно его.

Все это капитан Петренко проговорил медленно и скучно, пропуская или заменяя нецензурные выражения, и глядя усталыми глазами в узел форменного галстука подчиненного.

— Вопросы есть? Вопросов нет, — сам спросил и сам ответил, поворачивая к выходу.

— Товарищ капитан, а вы не заметили за собой ничего странного? Может, просто сглазили вас? Так я специалистов хороших знаю — помогут. Вполне официально. Они зарегистрированные… Товарищ капитан!

Ничего-ничего. В туалете отстанет, как миленький.

В кабинке было тихо и тепло, горел свет. Отсутствие бумаги обнаружилось только в самом конце.

Неужто, и правда, сглазили?

На этой общей волне впервые с детских лет посетил храм. Когда он родился, была такая мода. Вот родители, по моде, как все чтобы, и окрестили будущего капитана.

— Давно вас не видел, — солидно сказал молодой попик с редкой рыжей бородой и милой улыбкой.

Давно… Ага. Как же. Никогда! Но — спокойствие, только спокойствие.

Петренко рассказал, как все стало плохо и как вдруг не так. Спросил, может, помолиться просто надо? Может, поможет?

— Помолиться — это непременно, — кивнул молодой и симпатичный. — Но это для себя, для души. А вот для дел ваших… Даже и не знаю. Может, вас сглазил кто?

Тьфу! И тут — о том же!

…

Психологи говорят, надо составлять списки. А потом вычеркивать.

Вот Петренко вечером и составлял список. Искал, что с ним и когда. Сравнивал. Вычеркивал. Выходило странное. То есть, было все так, а потом — раз, и перевернулось наоборот. И стало это… Стало это как раз с той погони в магазине. То есть, в торговом центре, конечно.

Кстати, в этих книжках столько интересного было!

…

— Как обычно? — спросил старый парикмахер.

Они были знакомы уже лет десять, не меньше. Хотя, что значит — знакомы? Просто Петренко ходил стричься только в эту парикмахерскую и именно к этому старому парикмахеру. Так получилось, что в одном месте ему не понравился молодой и какой-то манерный пацан. В другом — болтливая полная девчонка. А тут все было солидно и строго. И стриг мастер быстро и правильно. Как положено в органах. Тут — коротко. Тут вот — филировочка бритвой. И вот тут — совсем чуть-чуть.

Щелкали ножницы. Теплые пальцы ворочали голову капитана. Сыпались на чистый пол волосы. Соль с перцем, соль с перцем… Скоро ведь на пенсию. Прикрыв глаза, Петренко прислушивался к ощущениям.

— Освежить? — наклонился к самому уху мастер.

— Да, чуть-чуть. Стареньким.

Стареньким тут был откуда-то всегда бравшийся «В полет». Вот еще и это — ни в одной парикмахерской города такого одеколона просто не было.

И все же что-то было не так. Что-то царапалось в голове. Шебуршилось. Прорывалось наружу.

Петренко открыл глаза, рассматривая себя в зеркало. Хорош, хорош…

В зеркале отражался он, седой мастер, люстра. И висящая на люстре бронзовая звезда — простое украшение. С камушком красного цвета. Еще какая-то меховая штучка вертелась вокруг своей оси. И вот эта, как ее… Ловец снов, да!

— Веник дайте, — скучно сказал Петренко.

— Совок нужен? — с понимание отнесся мастер.

— А как же!

Сам лично подмел вокруг кресла, заглянул во все углы. Мастер подал свернутый из вчерашней газеты фунтик, куда капитан аккуратно сложил постриженные волосы. Нет уж, даже в надежном месте оставлять такие связи нельзя. А уж тут, где на самом виду висят магические прибамбасы… Они же там, выходит, и раньше висели? Просто не замечал? То есть, даже не знал, что это надо замечать.

Оглядевшись, оплатил работу.

Еще раз заглянул в темные углы. Пошептал несколько раз:

— Выйти из сумрака!

Никого. Вот и ладушки, значит.

Пакетик сжег на улице. В сквере возле урны. Проследил, чтобы наверняка, дотла. И чтобы пепел развеял свежий ветерок.

Последние дни все шло, как надо. Как по написанному. И сглаз вдруг кончился — помог Ванечка, правильного человечка подсказал. И на работе все было хорошо. Даже кадровик перестал присматриваться с подозрением.

Но того парня в черной куртке, отметил себе Петренко, я все равно словлю. Невзирая на его всякие там жетоны и удостоверения. Ванечку пошлю загонщиком, а сам встану за углом. Вот и посмотрим, что он сделает, когда сначала ему подножку, потом вот так носом в землю, пнуть хорошенько в бок тяжелым ботинком, завернуть руку — и наручники сразу. Вот и пусть он тогда попробует показать свое магическое умение. А то — ишь, разбаловались совсем: мелким воровством маги уже промышляют. Не дело, совсем не дело.