Александр Карнишин - Вся наша жизнь [Сборник; СИ]

— Еще одна проверочка, да? — усмехнулся Макс. — Падлу-то вы когда еще вздернули. Он же системщик у вас был.

— Да шучу я так, — осклабился мужик. — Книжку тут одну прочитал — вот и шучу. А то будто не видно сразу, что свой идет, по делам нашим, нормальный такой наш парень — эникейщик. А эникейщик юзеру завсегда товарищ и брат. Правильно говорю? Макс лихорадочно вспоминал правильный ответ. Каждая жилая зона имела свои позывные, требующие точного знания ответного пароля.

Так… Ключевые «книжка», «свой», «эникейщик», «юзер»… Ага, вспомнил!

— Если мануала нет — всегда зови эникейщика, — широко улыбнулся Макс.

— Мануал — последнее дело, — строго поднял палец встречающий. — Алексей я. Юзер. Продвинутый, можно сказать.

— Макс, эникейщик, — еще раз повторил Макс и пожал протянутую руку. — Что там у вас случилось? Чего погнали-то к вам в торговый день?

— А я знаю? Тебя погнали — ты и выясняй, что там случилось, — пробурчал Алексей, махнув рукой в сторону жилья и снова проваливаясь в свой схрон. Да, ребятки, давно вас днем не щипали. Похоже, сегодня дело выгорит. Макс уверенно — схему заучил на базе — двинулся дальше по тропе.

Пять минут быстрого шага — и вот они, стены жилой зоны. Жилья, как говорили местные. С большой буквы — Жилья. Стандарт, конечно.

Железобетон, кирпич, сталь, колючка всех сортов в несколько рядов, антенны поверху, ну и охрана в воротах, как положено.

— Стой! Ты кто такой еще?

— Стою. Макс я, эникейщик, — вздохнув, повторил Макс.

— Кто пропустил?

— Алексей, — ага, вот тут, выходит, прокалывались на «Падле», если верили дозорному.

— Куда идешь?

— К серверу вашему.

— Капитана на месте нет.

— Да знаю я — он меня на рынке и нашел, капитан ваш!

— Ты, парень, не груби. Хоть ты и специалист, но простому народу грубить не следует. Значит, так. К серверу — прямо. Бери ключ, расписывайся. Лузерами не обзываться, не грубить, в драку не лезть, не болтаться по Жилью. Ясно?

— Ясно.

— Ну, иди. Полчаса тебе времени. Потом придем за тобой. Макс отошел в полном ошалении. Ключ! От серверной! Целых полчаса!

И они еще и не лузеры? Полчаса — это по их старой инструкции, что на установку системы требуется сорок пять минут. Мол, за полчаса никакой системщик ничего не сделает. Ага, как же. А если у меня образ системный на флешке? И я за пять минут его распаковываю, а потом только убираю старое? Макс помотал головой в немом восхищении. Сервер был стандартный. И система была старая, как и говорили.

Почти вся память занята сетевыми играми — понятное дело. Ну, ничего.

Сейчас вы станете у меня частью единого целого. Макс быстро, на чистой механике, подключал и отключал устройства, ставил «с ноля» систему, врубал удаленный доступ и управление, устанавливал канал связи, посылал уговоренный сигнал… Из Центра по этому сигналу на мониторы юзеров начинали транслировать картинки загрузки новых игрушек. НуЈ вроде он как будто все наладил и у них теперь новьё разное. А эникейщик, пока такая загрузка идет, стало быть, медленно и тихо уходит. Теперь ему и правда надо было уходить. Быстро, очень быстро уходить. Он щелкнул замком, обернулся. Кольцом, окружая его, молча стояли обитатели Жилья. Было их много.

— Это он, он! Я следил за ним с самого начала! Он и Алексея обманул. И у ворот врал. А я видел — он там систему ставил! — из-за спин подпрыгивал худой мальчонок.

— Сдается нам, что ты, мил человек, системщик, — шагнул вперед скрюченный многочасовыми играми юзер.

— И что? — мысли прыгали, как байты в сети — быстро и бесполезно.

— И все. Перед тем, как его стоптали, успел еще Макс крикнуть несколько раз. Крикнуть, что лузеры они все здесь. Что теперь они все равно — в системе. И главное крикнуть, что за ним придут другие.

За окном гостиницы плыл туман, сквозь который смутно просвечивались высокие деревья старого запущенного парка внизу у гостиницы. Парки сейчас как-то везде запущены и неухожены. Да и никто туда уже не ходит, кажется. Туман растекался тонкими ручьями, спускался с высоких холмов, рассеивался под встающим солнцем. Было все за этим окном ново и красиво. Жаль, что не было с собой фотоаппарата. Хотя, если бы и был — все равно никакого умения нет. Тут надо, как картину художник пишет. Чтобы не просто туман и просто деревья, а утреннее настроение, свежий ветерок, легкий шум со стороны недалекой дороги, металлическое поскрипывание старых заброшенных аттракционов. Всяких там цветных каруселей и качелей. Командировка в далекий город была ожидаемой. Давно туда надо было слетать. С одной стороны — работа. Она требовала побывать в дальнем филиале, настроить все, как надо, как положено, поучить местных специалистов. С другой стороны — не каждый мог похвастаться, что был на самом краю страны. Там дальше — только океан. Все, конец нашей земли. Тут даже в ванной возле зеркала над розеткой, висели объявления на трех языках — и ни одного на русском! Все иероглифами. Не считать же русской надпись красной краской по плитке «220V». Евгений Васильевич Косогоров очень любил такие командировки. Он и работу свою любил. В понедельник никогда не жаловался, что выходные слишком быстро закончились. А уж когда выпадало работу совместить с новыми местами, с прогулками по вечерам, с фотографированием того и сего налево и направо — о-о-о! Восемь часов на самолете — это трудно. Вечером вылетаешь, а прилетаешь уже после полудня. К обеду фактически. Глаза не смотрят на солнце, слезятся. Общее состояние, как будто отсидел себе все на свете. Но это только в самый первый день. Потом все налаживается.

Евгений Васильевич быстро и легко акклиматизировался во всех своих поездках. Это другие могли стонать, что время слишком сдвинулось, что не спится, что сердце — бу-бух, бу-бух. А он спал хорошо и дома, и тут, «у самой дальней гавани Сою-у-за» — пропел мысленно, выходя из ванной. За окном вдали сквозь редеющую дымку тумана виднелось большое колесо обозрения. Кажется, или действительно немного повернулось?

Вот же странно. Разве в провинции парки работают? Это только в столице все вылизано и смазано. И деньги еще приносит хозяевам. А тут… Он заметил ярко-красную кабинку, потом отвернулся от окна, одеваясь. Повернулся — точно, двигается. Не быстро, но заметно. Вот уже и синяя поднимается вверх. А за ней тянется зеленая, потом желтая. Яркое колесо, веселое. И даже, кажется, музыка с той стороны доносится. После работы Евгений Васильевич прошел вдоль изгороди. Парк был окружен высоким забором из крепких стальных прутьев толщиной в два пальца, заостренных кверху. Если сам парк выглядел совершенно диким и неустроенным, то трехметровый забор, наоборот, блестел свежей черной краской.