Евгений Гаркушев - Близкие миры

Монгол, сидевший на переднем сиденье, обернулся и радостно расхохотался, показав желтые крепкие зубы.

Трубка огромного спутникового телефона в накладном кармане кителя офицера затрещала, и Джексон быстро заговорил с кем-то по-английски.

– А вы, случаем, не генерал Субэдэй? – обратился уже к монголу Давыдов.

Монгол только приготовился ответить, когда Джексон спрятал трубку и изменившимся голосом проговорил:

– Много хотите знать. Скоро состаритесь. Стоп кар, Боб!

Водитель джипа показал левый поворот – специально для грузовиков, других транспортных средств на степных дорогах им ни разу не встретилось – и остановил машину.

– Я сожалею, господин Давыдов. Выходите, – приказал майор.

– Не понял, – протянул Николай. – Вы и правда собираетесь нас расстрелять?

– Да, – кивнул Джексон. – Поступил приказ из центра. Я, откровенно говоря, совсем не знать, кто вы есть. И я не есть сторонник радикальных методов. Надеялся, что приказ будет отменен. Но, как говорят русские, не судьба. Крепитесь.

Давыдов неожиданно засмеялся. Хотя он поверил майору, события развивались словно бы и не в реальной жизни. Надо расстрелять – так расстреливайте. И так слишком долго везло…

– А секрет подпространственного накопителя вы узнать не хотите?

– Не иметь ни малейшего желания.

– Может быть, ваше начальство захочет?

– Я пошлю запрос, – американец вновь достал из кармана огромную трубку армейского телефона. – Но потом вас, скорее всего, все равно придется расстреливать.

– Потом – это потом, – двусмысленно улыбнулся Давыдов. – Нельзя же вот так сразу расстреливать ведущих ученых конкурирующей державы! Их нужно переманивать на свою сторону.

– Вы есть ученый?

– Обижаете. Не депутат же. В первую очередь – ученый. Вы пошлите запрос…

– Вы будете хотеть на нас работать? – заинтересованно осведомился Джексон. Профессиональная подготовка давала о себе знать.

– Нет, – искренне ответил Давыдов. Он все еще не мог лгать. Да и зачем?

– А о подпространственном накопителе расскажете? Это есть очень секретный объект?

– Все разведки мечтали бы заполучить такую информацию. Меня за последние три дня вербовали представители двух спецслужб.

– «Моссад»? Ми-6? БНД? ДЖСЕ?

– Берите выше.

– Куда выше? – осведомился Джексон. – А, понимаю! Мои коллеги и ФБР… Почему же вы не пошли им навстречу?

– Возникли проблемы, – уклончиво ответил Николай.

– Вот и связь есть! – обрадовался Джексон. – Отойдите, пожалуйста, от машины, мистер Давыдов! Согласно инструкции мне необходимо разговаривать с представителями руководства один на один. Когда есть такая возможность.

– Пойдем, канпан, – взял Давыдова под руку монгол, сидевший на переднем сиденье. – Жаль, вы не открыли стрельбу у Мягмара. Мне бы очень хотелось сжечь его юрты. И вас вместе с ними.

– Зависть – плохое чувство, – наставительно произнес Николай. – Ты бы лучше в монахи пошел. Как Хао Тсурен.

Монгол зло оскалился, резко взмахнул рукой, то ли собираясь ударить Давыдова, то ли выражая всю полноту своих чувств. От его военной формы пахло прогорклым бараньим жиром и дымом.

– Он не в монахи пошел, а к шаману. Большая разница. Его я и ненавижу! Чморил меня еще в Союзе… В военном училище…

По молодой траве, обдуваемой теплыми ветрами, было легко и приятно идти. Давыдов так и ушел бы от всех – за горизонт, в туманы, к звенящей Селенге, серебристому Орхону. Где-то на востоке несла свои воды река, рядом с которой в молодости кочевал Темуджин, ставший позже Чингисханом и завоевавший полмира. Река называлась Керулен, и считалось, что ее вода сладка для любого монгола…

Где-то на северных склонах сопок, в лесах, еще лежал снег. А здесь… Бродить бы между зеленеющих холмов и цветущих полян да радоваться жизни!

Степь была украшена яркими цветами – дикими лилиями-саранками, причудливыми оранжевыми колокольчиками, синими, желтыми и другими цветами, названий которых Николай не знал. Доверчивый, непуганый тарбаган, животное, столь любимое депутатом-экологом Скорняковым, показал любопытную мордочку из норы метрах в тридцати от того места, где остановились машины…

Недолго длившаяся идиллия оборвалась.

Монгол, сопровождавший Давыдова, резко сорвал с плеча автомат и выпустил в сторону пушистого зверька длинную очередь. Еще несколько американских солдат с грузовиков принялись палить туда же – сработал «синдром охранения». Стреляет кто-то, стреляй и ты!

Джексон, все еще беседующий с начальством, возмущенно взмахнул руками.

– Прекратить, Бэгэр! Что ты делаешь? Монгол прищурился, проворчал что-то сквозь зубы, но закинул автомат на плечо.

– Ты всех ненавидишь, Бэгзр? – спросил Давыдов.

– Всех, – совершенно спокойно ответил монгол. – Но русских – особенно.

– За что?

– Устанавливали здесь свои порядки… Хотели захватить нашу землю, сделать из нас рабов.

– Почему вы тогда с майором говорите по-русски?

– Джексон не знает монгольского. А я – английского. Проклятые оккупанты заставляли нас учить свой язык.

– А как же прыжок из феодализма в социализм? – вспомнил уроки политграмоты Николай. – Все заводы, фабрики, шахты, дома?

– Монгол должен жить в юрте, – огрызнулся Бэгэр. – А фабрики ваши отравляют наши чистые реки, засоряют степи! Вы и землю нас заставили пахать, тревожить ее священный покой. Земля этого не прощает!

Давыдов подумал, что стрельба по тарбаганам из автомата вряд ли будет воспринята землей, или природой, или духами – кем ни посмотри – с лучшей стороны, чем вспашка земли. Но это с точки зрения русского менталитета. Для монголов все может быть по-другому. Тарбаган – законная добыча. Жир и мясо. И убить его любыми средствами – право охотника.

Наконец майор Лайнел Джексон закончил переговоры и кивнул Бэгэру. Вид у него был пасмурный.

– Выведите пленных из машин, – приказал он солдатам. – Быстро! Отделению О'Доннела остаться. Остальным ждать нас за холмом, на дороге в Дархан.

Что ж, ситуация становилась предельно ясной. Майор оставил расстрельную команду и отпустил остальных. Лишние свидетели ни к чему. Борис Шведов тоже все понял. Губы у него побледнели, но держался он стойко. А Саша Петренко, похоже, не верил, что их короткое путешествие подошло к концу.

– Мы же цивилизованные люди, – начал Шведов, обращаясь к американцу, но Давыдов прервал его:

– Вам не повезло, что вы оказались со мной, Борис. Не знаю, чья злая воля преследует меня на этот раз, но они достали меня и здесь. Так что простите, ребята… Кстати, майор, может быть, их вы все же не будете убивать? Отправите в лагерь для военнопленных. Инструкции ведь наверняка пришли только относительно меня…