Виталий Сертаков - Мир Уршада (сборник)

Рахмани сочувствовал хозяевам гладиаторских дворов и богатым медикам со всех трех твердей. Личинок гоа-гоа-чи через Янтарные каналы провозить нельзя. Они там бесятся и гибнут, как и многие другие, менее ценные неразумные виды. Гоа-гоа-чи предстоит дальняя пешая дорога до Великого шелкового пути, там посадка на дирижабли или снова — вьючный караван до места назначения. Через тысячи гязов лесов и степей, часто за границы имперских поселений, за линии каменных столбов, установленных непобедимыми фалангами Искандера. Гоа-гоа-чи лечат мужскую слабость и женскую немощь, от них проходят болезни трясучие и прободной живот, а еще лечат густую кровь и вечернюю слепоту. Говорят, что ворожеи склавенов умеют варить из гоа-гоа-чи жидкую мазь-броню, которую не пробьешь даже из станкового арбалета.

— Зачем их так мучают, совсем маленьких? — не утерпела девочка Юля. — Смотрите, их набивают в клетки, как селедок, совсем крошек!

— Тех, кто вылупился, торопятся провезти через пески до первого кормления. Их набивают так плотно не чтобы мучить, а чтобы они не замерзли. Им нужна пища, но первое мясо и кровь гоа-гоа-чи должны получить из рук будущего хозяина. Тогда они становятся для человека самыми преданными защитниками, намного лучше кольчужных аспидов и полуразумных хаски. Жаль, что их век так короток, гоа-гоа-чи живут меньше кошки…

По соседнему проходу, звеня колокольцами, неторопливо прошагали сборщики податей. Первым бежал глашатай, оповещавший ряды о приближении хозяина. Дальше выступал громадной высоты и толщины евнух в богатом кафтане, с напомаженными буклями и имперским гербом на груди. Золотая цепь, державшая герб, весила не меньше трех мин. Мытарь смотрел выше голов, словно ему давно все наскучило, однако замечал каждого неплательщика и замирал точно возле очередной палатки. Он лениво делал запись, но не прикасался к деньгам. Четверо слуг, прикованных за запястья цепями к сундуку, ставили железную поклажу на землю. Второй евнух, с серебряным картушем на необъятной груди, тщательно пересчитывал монеты, небрежно откидывал негодные, остальные ссыпал в щель. Дюжина рослых пелтастов со спатами наголо сопровождали кортеж по сторонам.

— Теперь не отставайте. Юлия, ни с кем не заговаривай и опусти на лицо кисею. На этом рынке домины только указывают, торгуются их слуги-мужчины…

Саади чувствовал здесь себя как рыба в воде, но ни на миг не забывал о бдительности. Его не интересовали обнаженные девицы северных стран, укрытые за ширмами бородатых ассирийцев. Помосты с силачами из акульего племени он тоже миновал с полным равнодушием, хотя ведьмочка и пыталась застрять там надолго. Саади пришлось ждать, пока она насладится тем, как человек-акула зубами перегрызет бронзовую цепь. Затем ловец обменял немного золота на местные драхмы и всем троим приобрел маски. Без масок все трое привлекали лишнее внимание, считалось диким показывать свое лицо в столь деликатных операциях, как оптовая торговля. В лавке менялы сквозь небольшое круглое окошко Саади заметил тех, кого искал. Двое коренастых тайцев в масках мышей прошмыгнули между помостами и скрылись в чреве пивной. В их озабоченных движениях угадывалось что-то нечистоплотное, подобное легкому дыханию гнили, всегда сопровождавшему подобный сорт людей.

Рахмани намеревался оставить девушку под защитой перевертыша и броситься следом за тайцами, но в последний миг чувство опасности завыло сотней волков. Он вовремя отдернул руку от занавеси, прикрывавшей вход в лавку. По широкому проходу между помостами, не торопясь, вразвалочку, приближались посланцы далекой Порты. Монахи-августианцы, несмотря на жару, были обряжены в черные сутаны, над каждым мальчишка держал зонт, а в центре процессии мускулистые рабы несли спаренный портшез. Когда-то в таком же экипаже Рахмани сопровождал на невольничьем рынке Женщину-грозу…

Ловец Тьмы вздрогнул, отгоняя воспоминания, сладкие и болезненные, как коричневая шиша, замешанная на меду.

— Хозяин, дай нам мальчишку в помощь. Госпожа интересуется товаром.

— Что угодно господину? Мы найдем любой товар. — Меняла тут же прислал мальчишку.

— Госпоже угодно найти тех, кто торгует оборотнями тафэй. Я только что видел тех, кто обычно этим занимается. Они зашли в пивную.

— Это… это опасные люди, господин.

— Мы тоже, друг мой, — хихикнул Кой-Кой. — Мы тоже опасные.

Саади на мгновение смежил веки. Вокруг него снова вскипел Проклятый город Сварга, оборотни тафэй в горящих сосудах и сам он, восемнадцатилетний, с лунным компасом в руках.

…В полутемной лавке существо, с головы до пят укутанное покрывалом, продавало прозрачные пирамидки. В центре каждой пирамидки плавал и подмигивал человеческий глаз.

— Самая нужная вещь, — настойчиво зашептал безлицый купец. — Ставите над входом в жилище и мгновенно видите намерения каждого входящего… Недоброжелателя можно заколоть сразу, не дожидаясь, пока он станет явным врагом…

В соседней лавке продавцов было двое. Рахмани полагал, что привык уже ко всему, но снова вздрогнул. Один из продавцов, похожий на жирного волосатого паука, целиком взгромоздился на прилавок. Сидел он, впрочем, спиной к входу, посему лицо или то, что ему заменяло лицо, воин рассмотреть не сумел. Толстый паук с трудом дышал через длинную трубку, уходящую куда-то вниз.

— Я слышал, что многие бесы плохо переносят наш воздух, — шепнул Кой-Кой.

Зеленые оборотни тафэй пускали пузыри за прозрачными стеклами кувшинов. Голубое пламя стекало из горелок, установленных на крышках кувшинов, волшебное стекло нагревалось, не позволяя оборотням прорвать преграду. Второй продавец в лавке больше походил на человека, но тоже пользовался вспомогательным дыхательным аппаратом. Он развалился в глубине помещения, в кресле сложной конструкции, больше похожем на орудие пыток. Одной рукой торговец раздувал меха, другой — держал возле длинного носа воронку шланга, двумя руками перебирал что-то в сундучке, еще две его конечности с бешеной скоростью орудовали спицами.

Зато глаза долговязого плавали в высоких стаканах, стоящих по сторонам прилавка, и пристально оглядывали каждого прохожего. Что эти двое продавали, кроме оборотней, Рахмани так и не понял.

— Кой-Кой, что они предлагают?

— Они продают хозяйкам вечную пряжу. Ты можешь купить немного, скатать в клубок, а затем вязать из этой шерсти все, что угодно. И клубочек никогда не кончится… Во всяком случае, так говорят.

— Занятная пряжа… но в чем же здесь подвох?

— А ты растешь на глазах, — подмигнул перевертыш. — Подвох в том, что раз где-то прибывает, то где-то и убывает. Только никто не может сказать, где убывает, пока тебе вяжут новый халат и чулки!