Виталий Сертаков - Мир Уршада (сборник)

Викинги. Но не мирные, зажиревшие ютландцы с Зеленой улыбки, подданные короля Георга, которому честно служил Рахмани. Про этих парней я много слышала, но сталкивалась всего пару раз. Это были вольные бандиты с оркнейских островов!

Наверное, им надоело ждать вельву и своего приятеля, которые так и не вернулись из дома Эль-Хаджи. Эти паршивые наемники искали крови Рахмани, меня же они никогда не видели. Но это мало что меняло.

Дело обстояло так. На ходу дожевывая свои мутящие рассудок грибы, они серыми тенями проскользнули под телегами, просочились сквозь спящий цыганский табор и спрятались под животами дремлющих гусениц. Им никто не мог подсказать, где ловец Тьмы, но своего нюхача они каким-то образом выследили. Наверное, волчьим нюхом…

Слуги сегуна поили последнюю гусеницу, наполняли кожаные мешки и поднимали их на веревках. На страже стоял молоденький мальчик без доспеха, он устал и едва выдерживал полуденный зной. Однако он заметил подозрительные фигуры, слишком близко подобравшиеся к имуществу кугэ. Он вскинул арбалет… и сам получил стрелу в горло. Слуги сегуна побросали мешки, но не успели сбежать. Двоих оркнейцы добили на земле.

— Чего желают знатные господа? — Когда берсерки пересекли строй привязанных гусениц, их догнал служка балаганщика. Его наверняка послали разведать, не убивают ли тут кого-то. — Господа желают ягненка? Господа желают горячий хамам?

— Проваливай, вот тебе. — Товарищ Волчьего Хвоста швырнул слуге монетку. — Проваливай, подставь зад в другом месте.

Тот поймал ее в изящном выпаде, выдававшем в нем мужеложца. И пошел от них, оборачиваясь, покачивая бедрами, явно обиженный, что его игнорируют такие чудные красавцы. Этот придурок мог нас предупредить, но трусливо сбежал. Ему следовало немедленно предупредить нацира, что к высоким гостям из страны Бамбука подкрадываются какие-то темные люди.

— Дай пройти. — Первый оркнеец оскалился на стражника перед входом в шатер. Здесь они не рискнули стрелять, лицо стражника закрывала кольчужная маска.

— Это дом кугэ. — Молодой солдат не струсил, он отважно преградил им путь.

— Уходите отсюда. — На помощь к молодому стражнику пришел старший.

Больше он ничего сказать не успел. Горячая волчья пасть сомкнулась на его горле. Младший от ужаса выронил саблю и завопил.

Сегун вскочил на ноги едва ли не быстрее, чем я. Мягкая стена палатки затрещала, чудесные лилии поникли, пруд опустел. В образовавшуюся дыру просочились пятеро. Они еще не стали волками, но волчьи зародыши уже проснулись в них. Двое тут же воткнули ножи в землю и зашептали формулы, замыкая магическое кольцо. Я им не мешала, эту смешную примитивную магию я могла разрушить одним мизинцем. Снаружи закричали. Зрители отхлынули из борцовского круга. У входа в шатер истекали кровью двое солдат, но прочие слуги кугэ никак не могли прорваться внутрь. Они просто не видели входа.

Толик Ромашка удивился, что его никто не бьет, но не рванул за встревоженной толпой, а первым делом кинулся спасать Кеа. В который раз он проявил себя хладнокровным и разумным человеком.

Четверо викингов были одеты в широкие штаны в трехцветную крупную клетку. Несмотря на жару, они прели в шерстяных рубахах с бронзовыми застежками. В полукруглых вырезах рубах болтались цепочки с игрушечными бронзовыми секирами. Я слышала о том, что секиры означают их главного бога. Все четверо выстригли волосы на затылках, зато спереди до самых глаз спустили челки. Эти парни щеголяли в коротких башмаках, и что меня здорово поразило — башмаки были целиком сделаны из коровьих ног. На пятке каждого оркнейца вместо каблука торчало копыто! У каждого за спиной торчала рукоять секиры, а на шее болтались застежки от остроконечной шапки.

Сам могучий ярл выглядел иначе. Он один носил длинные, примечательно-рыжие патлы, бородку клинышком и усы. Его плечи укрывал полосатый плащ с бахромчатыми краями, рубаха под плащом рябила бесконечным желто-зеленым повтором. На его штанах карабкались друг на друга диковинные животные и человечки. Давно на Великом пути я не встречала мужчин, настолько одновременно и зверей, и щеголей.

У викинга с окровавленным ртом в шапку были вплетены красные ленты, а рубаху украшали человеческие руки и морды драконов. У другого в качестве украшения одежды выступали черепа, отделанные золотой фольгой. На крепких шеях северян звенели ряды золотых монет, нанизанных на серебряные гривны. Кажется, этим людям не терпелось показать свое богатство. Плащ на плече ярла удерживала громадная заколка, инкрустированная алмазами. Иглой от этой заколки я бы легко проткнула барана. Ноги ярла облегали высокие сапоги на костяных пуговицах. Его левое запястье украшали шесть браслетов, на шее болталась увесистая цепь с серебряным молотом. От всей приятной компании разило, как со скотного двора. Мне показалось, они своим запашком слегка гордились.

Но не запах и не костюмы меня взволновали. Я внезапно поняла другое. Этих людей заговорили от металла. Красные волчицы умеют останавливать кровь и заживлять раны, но заранее заговорить плоть от холодного оружия мы не в силах. Это черное колдовство некромантов; раз последовав их учению, начнешь превращаться в живого мертвеца…

— Мое имя — Волчий Хвост. — Битюг снял шлем и растрепал по плечам свалявшиеся жирные космы. Очевидно, он планировал покорить мое невинное девичье сердце с первой попытки. — У тебя в палатке — преступник, а у меня бумага от самого сатрапа!

Он кинул свиток. Асикага поймал на лету, передал подскочившему офицеру. Офицер в красных доспехах захрустел завязками свитка. Другой офицер прикрыл сегуна. Третий, тот самый пожилой буси, с которым я мерилась силами, набычился с двумя катанами в руках. Однако бумага от сатрапа многое меняла. Лишнее доказательство того, что нежданные гости не врали — это приказ об аресте, написанный в канцелярии сатрапа на настоящей бумаге.

— Человека по имени Рахмани Саади тут нет, — с достоинством произнес сегун. Он демонстративно не замечал порванной стены шатра, злобных рож и кинжалов.

Было слышно, как снаружи толпились солдаты, кто-то во весь голос звал стражников оазиса. Но в шатер по-прежнему никто не мог войти. Меня словно не замечали. Я тихонько сидела на подушках и пила чай.

— Я — свободный ярл, еду из Хедебю, свободного города свеев, — объявил Волчий Хвост. — Можешь назвать мое имя любому чиновнику. А теперь скажи, где Рахмани Саади и где мой нюхач. Последний раз я тебя прошу мирно.

— Бумага в порядке, — громко произнес Асикага, чтобы я услышала. — Однако есть препятствие.

— Какое же? — Низкий хриплый голос принадлежал другому берсерку. От одного звука его гортанной речи у меня в памяти возникали образы нелюдей. — Слушай, желторылый! Я отдал сорок шкур куницы, сорок шкур выдры, пять шкур медведя, пять ездовых оленей и пять канатов из моржовой кожи, каждый по сто двадцать локтей длины. Все это за старого нюхача, который дрыхнет в обнимку с бутылью бражки. Но нюхачи, даже старые, не ошибаются. Тот, кого мы ищем, наследил в твоей палатке. Он украл нашего нюхача… Я не вижу иного препятствия, кроме твоего жирного брюха. Даю тебе три песчинки, чтобы ты убрался с дороги. Иначе, клянусь Воланом, у твоего хозяина появится новый конюх…