Яцек Дукай - Экстенса (сборник)

(((

Наиболее удивительным было само направление отхода: северо-восток. Все посчитали это за обманный маневр, и правда: вертолетов на небе было чуток поменьше, чем ожидали.

Понятное дело, что отходили мы максимально распылившись, пробиваясь самыми малыми группами, радиосвязь прервалась с момента отхода из поселка: буквально несколькосекундной беседы могло хватить на то, чтобы неосторожных болтунов засекли. Так что отходили мы практически по одному; наверняка имелся заранее установленный сборный пункт, вот только Смиту никто и ничего о подобном и не упомянул. Вообще-то говоря, у него не было ни сил, ни желания хоть про что-нибудь расспрашивать. На второй день отхода — бегства, он едва держался на ногах. Ел с трудом; во время бегства через лес он не раз рвал от усталости; дышал при всем при этом так громко, что не слыхал даже собственных мыслей; из горла исходил только хрип, горло пересохло намертво.

А потом они неожиданно притормозили. На третий день после нападения даже провели несколько часов, ожидая неизвестно чего в темноте болотистого овражка. Ксаврас не пояснял собственных приказов, впрочем, никто и не спрашивал; скорее всего, все уже давно привыкли к авторитарному стилю его командования.

Как только Айен пришел в себя, он тут же одел шлем и вынудил Выжрына дать краткое интервью. Полковник был какой-то притухший, отвечал односложно. Смит без особого успеха пытался догадаться о причине перемены настроения — ведь атака удалась. И лишь потом вспомнил про Еврея.

— Он был твоим другом? — спросил он у Ксавраса, уже сняв шлем.

Выжрын искривил губы в гримасе, а может и усмехнулся — теперь, лишенный помощи электроники для собственных глаз, Айен не мог утверждать этого со всей уверенностью: Выжрын сидел под укрытием, образованным корнями дерева, склонившегося над оврагом, солнце сюда не доходило, так что полковника скрывала текучая темнота. В овраге было прохладно и сыро; сонную тишину старого леса нарушал лишь шорох пробивавшегося меж камней ручейка да немногочисленные отзвуки лениво поворачивающихся подчиненных полковника.

— Братом.

Он явно не шутил, тон совершенно серьезный; вот только говорит ли он правду?

— Но ведь по официальной версии все твои братья и сестры умерли еще в детстве от лучевой болезни, — осторожно напомнил Смит.

— Успокойся.

— Но если он и вправду был таким уже пророком, тогда почему...

— Ты же и сам был свидетелем. Он все это предвидел.

— И добровольно пошел на смерть? — Смит поднял брови. — Это же глупо.

— Он предпочел так, чем... Он так решил. И выбрал самый лучший выход.

— Ясновидящий, так? Ясновидящий?

— Ты что, надсмехаешься?

— Нет, вот только... Ты не обижайся, но...

Выжрын пошевелился в темноте. Он подтянул ноги, выпрямился, оперся спиной о склон овражка; откинутая назад голова вроде бы свидетельствовала о том, что полковник засмотрелся в нацеленные куда-то в небо кроны деревьев, но Смит был уверен, что полковник глядит на него.

— Врата в преисподнюю поворачиваются на небольших петлях. Вот передвинь этот камень на сантиметр влево; и вдруг окажется, что тем самым ты уничтожил великую империю. Подобное не понять никому, кого не коснулось это проклятие.

— А ты понимаешь.

— Я верю. Он был моим братом. Выбирал тропы. Только лишь благодаря ему я все еще жив. И тем самым отрицаю теорию вероятности. Ведь я не должен жить, не должен побеждать.

— Но и он уже мертв, теперь он не сможет помочь. Не означает ли это конец Ксавраса Выжрына?

Тот долго молчал. Смит слушал его спокойное, медленное дыхание, доносящееся из этой пахнувшей свежеразрытой могилой темноты; стук сердца затаившегося в своем гроте дракона — именно там взвешивается приход смерти или ее отсрочка.

— Это означало конец Ксавраса Выжрына с самого начала, — шепнул тот. Я погибну при взрыве атомной бомбы.

Смит затаил дыхание.

— Вот, значит, как. Где же она?

— Кто?

— Ведь мы же идем на Москву, так? Так где же бомба?

Выжрын засмеялся, фыркая носом.

— Ты меня неправильно понял. Это русские сбросят бомбу.

Смит даже дар речи потерял.

— Это он тебе так сказал? — не выдержал он наконец. Но ведь это же абсурд! Все равно, что охотиться с влодом на мух! Идиотизм! И ты в это веришь? Да за кого ты меня считаешь, черт подери? Боже мой, атомную бомбу на человека сбросить... Убить сотни тысяч ради одного Выжрына! Ведь это уже даже и не мегаломания. Это... это... это прямо какая-то религиозная мания... Да кто ты такой? Второй Христос? Ты что себе представляешь? Тебя что, послали на мученичество за Польшу, или как...? Ты, блядь, уже совсем охуел...

— Ну ладно. — Застонав, Ксаврас поднялся. — Пошли дальше, пора.

Смит взял шлем, тоже поднялся.

— Извини, — буркнул он в замешательстве.

Полковник усмехнулся под усами; щетина на его лице делала его старым, но, тем не менее, прибавила его чертам добродушия.

— Ничего. Бывает.

(((

Когда-то здесь стоял замок, потом он сгорел, завалился, и его переварил лес. Затем, воспользовавшись частью развалин, построили нечто вроде одноэтажного охотничьего домика, дачи в стиле царицы Екатерины или Петра Первого. Лес справился и с этим. Теперь же этим затерявшимся в чащобе строением пользовались только браконьеры да удирающие от погони банды.

Отряд Выжрына добрался сюда уже на самом закате. Внутри их ожидал Ебака со своими людьми. У них имелся пленный.

— Кто?

— Какой-то генерал.

Смит тут же схватился за шлем. И Море Исторгло Мертвых придержал его за руку.

— Это уже как Ксаврас разрешит, — сказал он. — Впрочем, что ты хочешь снимать? Его здесь нет.

И действительно, обойдя весь шестикомнатный дом, Айен не нашел ни малейшего следа пленника. Зато он открыл нечто иное: в полу возле дверей кухни находился большая квадратная крышка лаза, закрывающая — насколько предполагал американец — спуск в подпол, соединенный с целой системой подвалов бывшей крепости. Правда, своих догадок ему проверить не удалось: на крышке сидел один из парней Ебаки, заросший медведь с громадными лапищами, и чистил гранатомет. За поясом у него торчал нож, такой же длины, что и подвешенная над камином ржавая сабля.

Сразу же по прибытию Ксавраса, они втроем, вместе с Ебакой и Флегмой расселись возле печки за кривым столом, на котором хаотично были разбросаны карты, перельницы, компьютер, хлеб, куски кровяной колбасы, переносной телевизор со встроенной спутниковой антенной и несколько различной степени опустошенности бутылок. Как только Выжрын прервал эту конференцию, Смит тут же подскочил к полковнику и начал допытываться про пленника. Сам он уже переговорил с Нью-Йорком и практически забыл о своем поведении несколько часов назад.