Джек Чалкер - Кинтарский Марафон

— Не знаю, сколько у нас осталось времени, но перед нами же целый город. Наверняка здесь где-нибудь кто-нибудь построил кому-нибудь памятник или написал указатели.

Им всем не терпелось заняться чем угодно, лишь бы не сидеть и ждать неведомо чего.

— Все лучше, чем торчать тут, — сказал Джозеф. — Правда, я не знаю ни одного из этих языков.

— Ты напрасно беспокоишься, — сказала Тобруш. — Все это просто теории. Здесь нет станции, а вернуться к любой из знакомых нам — значит пройти мокрый мир без припасов и огненный мир без скафандров, и в любом случае, таким решением не обманешь ни Кинтара, ни любого телепата.

Модра передала капитану разговор, он кивнул.

— Достаточно точная оценка, но я ставлю на то, что станция будет работать автоматически. Если бы вы оказались на месте Кинтара и вас продержали бы в стазисе несчетные века — захотелось бы вам побыть там еще хоть какое-то время, если бы вас освободили? Та первая станция оказалась автоматической, и я думаю, они все такие. Подумайте сами, для чего расе телепатов вообще может понадобиться охранный знак? Логичный ответ только один — для того, чтобы они могли свободно пользоваться автоматическим оборудованием. И не будьте так уверены, что здесь нет станции. Если они все ушли, то ушли путем, которым и мы могли бы воспользоваться. Невзирая на всю их мощь, Кинтара сделаны из плоти и крови, как и мы. Готов спорить, что им даже нужны сортиры, хоть мы пока и не видели ни одного. Станции построены для них. Им они нужны.

— Он прав! — воскликнула Модра, неожиданно почувствовав надежду. — Если бы только удалось вычислить этот знак!

— И если они действительно ушли из Города, — добавил Джимми.

— Пойдем посмотрим, — ответил капитан.

Они вышли наружу. На открытом воздухе все испытали облегчение после замкнутого пространства пирамиды. Ветра не было.

— Как и прежде, все холодно и мертво, — заметил Джозеф.

— Надолго ли? — ответил Джимми, осматриваясь. — Большой босс и его подручные начальнички на свободе, так что это лишь вопрос времени — когда они наконец удовлетворятся положением вещей и освободят остальных. Может, они уже и начали, а ваша перебежчица ломает для них печати, до которых им не дотронуться. Как думаете, сколько их там в этой перевалочной станции, в паре шагов от всех этих порталов, ведущих Бог весть куда? Сотни? Тысячи?

Они совсем позабыли про Гристу или ту, кто обитал в теле Молли, выдавая себя за нее. До сих пор она молча шла за ними, но сейчас она сказала:

— Джимми…

— Заткнись, Триста! — сердито огрызнулся он, сам изумившись, что снова произносит эту фразу. — Ты уже немало натворила за этот день! Миллионы, если не миллиарды существ во всех трех империях будут жутко мучиться, или умрут, или будут молить о смерти! И все это только потому, что ты добавила свой треклятый голубой к комбинации из их растреклятых алого и золотого!

— Джимми… я… я не знала. Я до сих пор не знаю, что тут происходит. И потом, это сделала не я — я просто была там, вот и все.

Он раздраженно повернулся к ней.

— И тем не менее, Триста, без тебя у них бы ничего не получилось.

— Не знаю, — грустно покачала головой она. — Я думала, все обрадуются. Ведь это должно было случиться. Никому из вас не приходилось выбирать — сделать то, что сделала я, или провести вечность в ничто, в водовороте пустоты. Вот та миколианская шлюха — кстати, пришедшая с вами, — сделала же это, сделала добровольно и с радостью. И выглядела по-настоящему счастливой, пусть даже ее кривую физиономию и поцарапали.

Ган Ро Чин тут же подскочил к ней.

— Ты видела ее? После? А может, ты заодно видела и этого… его?

— Нет, я не стала смотреть на него. Я вроде как встретила его тогда, в ничто, и встречаться по-настоящему мне не хотелось. Так что, когда Джимми крикнул, чтобы все закрыли глаза и не смотрели, я прижалась к стене и тоже закрыла глаза. Но когда я ощутила, что он ушел — внезапно, будто исчез; так странно… — тогда я подсмотрела. Она шла между двумя демонами, задрав нос, без единой ссадины, как будто и не дралась. Выглядела она… ну, почти привлекательной, как будто все ее шрамы исчезли, и еще сильной. После всей этой драки у нее осталось только три красных царапины на лбу.

Джимми Маккрей вдруг заинтересовался.

— Царапины?

— Ага. Прямо посреди лба. Как будто кто-то провел когтями сверху вниз.

Джимми поднес три пальца к волосам и провел ими до бровей.

— Так?

Она кивнула.

— Да. Точно так.

— Это важно? Царапины? — спросил капитан.

— Очень может быть, особенно если это вовсе не царапины, — ответил Джимми. — Это же иврит! «Вав, вав, вав» — шесть, шесть, шесть. В иврите буквы обозначают также и числа. Число шесть обычно пишется просто как вертикальная черта. Старый святой Иоанн Богослов на самом деле видел поклонников Кинтара! Две тысячи лет при помощи нумерологии пытались понять, о чем же он говорит, доказали все что угодно, да только не то. Да, должно быть так! Достаточно просто для любого, имеющего под рукой уголек или даже грязь, и достаточно загадочно, чтобы никто не понял, что это значит!

— Слишком просто, — заметила Криша, понимая, что Гриста получила в наследство от Молли навыки эмпатии, но не такие сильные, как у остальных, благодаря заложенным конструкторами ограничениям. — Можно ли ей доверять? Или это еще один способ помучить нас?

— Даже если она действительно Гриста и говорит чистую правду, я бы не доверял ей, — честно ответил Джимми. — У нее всегда были свои цели, как правило, мало связанные с чьими-то еще, а ведь ей больше не нужно заботиться о моей безопасности.

— Все равно, это очень подозрительно, — заметила Тобруш. — Откуда нам знать, что они не обманули ее, чтобы запутать нас, просто чтобы мы могли потешить себя надеждой, перед тем как нас скормят существам иного мира?

— Есть только один способ доказать эту гипотезу, а заодно и узнать еще кое-что важное, — сказал капитан, догадавшись о содержании их переговоров. — Кому-то из нас придется провести себе эти линии на лбу, подняться по мосту до сада и посмотреть, пропустят ли его идолы. Если да, то предположение верно, и тогда ему надо заодно поискать там следы наших приятелей-демонов — не выходили ли они там. Если они пошли там, то значит, здесь станции нет. Но если она здесь, то мы, считай, выбрались.

Остальным вдруг вспомнился Морок, пытающийся перебраться через невидимый барьер и поглощенный им.

— Ты вызываешься добровольцем? — нервно спросил его Джозеф. Лингвистические упражнения Маккрея не произвели на него ни малейшего впечатления.

— Нет! — закричала Криша. — Не надо!

Ган Ро Чин улыбнулся.

— Я должен. Помни, они могут читать мысли. Мы уже говорили, что там некие разумные существа, способные действовать в этом измерении через идолов. Маккрей нанесет мне метки на лоб чем придется, и я пойду туда на разведку, один. Уверяю тебя, я вовсе не испытываю восторга от перспективы карабкаться туда, но у меня есть ощущение, что времени осталось мало.