В Глухов - На суше и на море

7 июля 1675 года царский посол в Китае Николай Спафарий, следуя по маршруту основателей Енисейска, записал в своем дневнике: «Река Маковка течет из болот и впала в Кеть. И течение той реки Маковки до Маковского острогу 4 версты. От Маковского волока на Енисейск, а жилья нет, кроме деревни Елань, где острог и церковь. А от того Маковского острога до Енисейского ходят с вьюками 2 или 3 дни, какова дорога. А вьючат все на конех. А кони Енисейские зело добрые и велики, с калмыцкими смешаны.

И ныне тот путь морской через Мангазею оставлен, а ходят через Енисейск и оттуда в Турухан».

Никифор Бегичев — Улахан Анцифор (Большой Никифор), как называли его остяки, — самородок-землепроходец из Енисейска

Левый берег Енисея между Ангарой и Подкаменной Тунгуской

Федор Яковлевич Бабкин — командир партизанского отряда, участник Маклаково-Енисейского восстания против Колчака в феврале 1919 года

Новая жизнь спешит по широкой груди Енисея

Енисейск полвека назад

Город Енисейск стал средоточием сибирской торговли, постоянным местом ярмарки. В середине XVIII века купцы поставили здесь гостиный двор, и первым городским головой в учрежденной в 1789 году городской думе стал купец Иван Васильев Скорняков.

Но время Енисейска прошло. Люди построили новые города, проложили новые пути, которые оттеснили на второй план старый волок у Маковского и город у Мельничной. В 1822 году была образована Енисейская губерния. Центром ее стал Красноярск. А еще через три года сибирская ярмарка переселилась в Ирбит. Енисейск потерял и административное и экономическое значение.

Каким был Енисейск в пору раннего своего расцвета? Пожар в 1778 году уничтожил архивы города, не осталось ни плана, ни какого-либо его изображения. Об облике Енисейска можно теперь лишь гадать. Вряд ли он был похож на Тобольск, из которого повели отряд Алтычев и Рукин. Тобольск на крутизне, Енисейск в низине. Скорее походил он на Якутск. Рубленые бревенчатые стены и башни острога наверняка строились по одному плану, одинаковыми способами, сложившимися в вековой практике русского плотника.

Другое дело монастырь. Поставленный на самом высоком месте, он никогда не затоплялся, поэтому до сих пор сохранились все его строения, не покачнулись стены. Более трехсот лет возвышаются купола собора. Стены легки и в то же время оставляют впечатление мужественности и силы. Окруженный березовой рощей, монастырь как бы слился с ней, с окрестными невысокими холмами, стал неотъемлемой частью ландшафта.

Необычны стены монастыря. Здесь не увидишь ни башен, ни бойниц. На самом верху их нет обычных для того времени зубцов. От опоры к опоре катятся волны из камня, они живой слепок енисейских волн. Можно сравнить стены енисейского монастыря и с табуном гривастых серых коней, когда, вольные и спокойные, кружат они друг за другом где-нибудь на лугу.

В «Живописном путешествии по Азии», изданном в Москве в 1836 году, так описывается Енисейск: «Два монастыря, несколько церквей, прекрасный гостиный двор и другие общественные здания, возвышающиеся среди тысячи частных домов, делают его одним из лучших уездных городов во всей России.

Улицы довольно прямы и широки, но зимою до того западают снегами, что нет возможности ни ходить, ни ездить, пока не развеет сугробов буранами, или необходимость не заставит проторить пешеходных дорог».

Но каменных зданий, «возвышающихся среди тысяч частных домов», было очень немного, и поэтому частые пожары уничтожали иногда три четверти города.

Енисейск так бы постепенно и захирел, если бы не бурное развитие золотопромышленности в Восточной Сибири с сороковых годов прошлого века. Енисейская губерния давала в ту пору 95 процентов всего золота, добываемого в России.

Енисейск оживился. Снова стала расширяться торговля. Это было время, когда в городе Енисейске купцов было в три раза больше, чем в губернском городе Красноярске, когда в Енисейском округе добывалось около двух тысяч пудов золота в год, когда бюджет города, в котором дельцы сколачивали миллионные состояния, утверждался думой в сумме всего 700 рублей 77 копеек в год и в больницах из ста пациентов умирало тринадцать, когда на каждую тысячу горожан мужского пола приходилось «трактиров 1, постоялых дворов 4, ренсковых погребов [92] Ренсковый погреб — от слова «ренское» с польского языка, вино с Рейна, вообще белое виноградное вино. — Прим. ред. 2, питейных домов 82», когда из 147 500 рублей валового дохода от предприятий города 100 тысяч давали винокуренные заводы.

Период этот был непродолжительным. Золото добывалось хищнически и вскоре стало иссякать. Купцы разорялись. Торговля хирела. И если в 1814 году — накануне первого упадка Енисейска — грузооборот на тракте Маковское — Енисейск доходил до 10 миллионов рублей, то к 1912 году он свелся почти к нулю.

Но среди купцов города были не только хищники и прожигатели жизни. Известную роль в развитии народного образования в Енисейске сыграла купеческая семья Кытмановых. Для Кытмановых Енисейск был родиной. Здесь они жили постоянно и старались благоустроить город. Из поколения в поколение несли они обязанности попечителей и смотрителей городских гимназий и училищ, кое-кто из женщин этой семьи учительствовал. Енисейский городской музей, открытый в 1883 году, во многом обязан своим появлением магистру естественных наук Александру Игнатьевичу Кытманову.

Когда в 1917 году пролетариат России начал строить свое государство, Кытмановы добровольно отдали народу свои суда, предприятия, дома. В жилом доме Кытмановых и теперь еще размещается городская больница. Ныне потомки Кытмановых — уважаемые граждане родного города. Григорий Васильевич Кытманов, например, неоднократно избирался депутатом Енисейского райсовета, он член Коммунистической партии.

Либерализм некоторой части енисейского купечества и интеллигенции и даже революционные настроения в среде молодежи не случайны. В годы царизма Енисейск был городом ссылки.

Проклятие ссылки легло на Сибирь в 1593 году, когда в Тобольск прибыл первый ссыльный — колокол из Углича, а Пелым заселили опальные угличане. И не привольными просторами своими, не плодородием земли, не щедростью прославилась тогда Сибирь, прослыла она каторгой.