В Глухов - На суше и на море

Испанцам пришлось поспешно отступить. Торопливо гребя, под градом стрел, они спустились вниз по реке. Правда, здесь их ждали новые беды. В первом же месте, где они причалили, автор приведенного выше отрывка был ранен стрелой в глаз.

Когда в конце концов уцелевшие участники этой экспедиции добрались до Испании, Карл V и его придворные с интересом выслушали повесть о злоключениях Орельяны и его спутников. О том, что он покинул Гонзало Писарро, было забыто. Победителей не судят. Ведь именно Орельяна, а не Писарро открыл страну амазонок! Орельяна сразу же был назначен губернатором открытых земель. Правда, их предстояло еще завоевать. И вот на четырех кораблях во главе четырехсот солдат Орельяна отправляется на завоевание царства амазонок.

На этом фактически кончается рассказ о человеке по имени Орельяна. Один за другим буря разбросала и потопила его корабли. Выброшенные на берег, люди умирали от голода и болезней, экспедиция кончилась ничем.

Спутники Гонзало Писарро не простили Орельяне ни его славы, ни предательства. Теперь, когда на Орельяну посыпались неудачи, его обвинили и в том, что он выдумал рассказ о встрече с амазонками.

Сообщение Орельяны вызвало горячие споры среди его современников. Испанский историк XVI века Франсиско Лопес де Гомара писал, что отчет Орельяны «полон лжи». Другие, наоборот, с готовностью поверили Орельяне, и многие даже отправились по его следам на поиски «реки амазонок». Начиная с этого времени прежнее имя самой крупной реки Южной Америки Мараньон оказывается забытым. Название, которое дал ей Орельяна, тоже не привилось. Вместо него с легкой руки того же Орельяны появляется река Амазонок — Rio de las Amazonas или впоследствии просто Амазонка.

Извилистыми путями сведения о южноамериканских амазонках достигли Европы в начале XVII века. Но на этот раз сообщение пришло не в Мадрид, а ко двору французского короля Людовика XIII. Вот как это произошло.

В 1612 году пиратский капер напал в Ла-Манше на французский парусный корабль и захватил его. Это было обычным делом в те времена. Среди пленников оказался индеец из Южной Америки, который довольно бегло говорил по-французски. Ценности с точки зрения выкупа он собой не представлял, и, очевидно, поэтому он недолго гостил у пиратов. Вскоре ему удалось добраться до Франции. Имя индейца было Капок, это был сын вождя (касика) одного из бразильских племен.

Во Франции он разыскал замок в Пуатоне и сказал, что хочет видеть госпожу. Маркиза поднесла к глазам лорнет и критически осмотрела его с головы до ног.

— Вас прислал мой муж, маркиз де Рассили?

Да, это был гонец маркиза, который уже много лет находился в Бразилии. Капок сообщил, что муж ее жив, здоров и передает ей тысячи приветов. Капок был не только вестником, но и подарком, живым экзотическим подарком из далекой и удивительной страны. Живя в замке, он не сразу понял это.

Дни в поместье текли ровно и размеренно. Время от времени происходили мелкие события: сгорел амбар, убежал молодой священник с прихожанкой… Однажды большая свинья попала в старый крепостной ров, и ее никак не могли вытащить оттуда. Маркиза приказала Капоку помочь слугам. Сын касика пожал плечами и отвернулся. Напрасно взбешенная маркиза осыпала его бранью и упреками. Капок был невозмутим и, казалось, не слышал ни одного слова.

Вечером того же дня, ни с кем не простившись, он покинул замок.

Чувство собственного достоинства и гордость Капока основывались не только на том, что он был сыном вождя. В его жилах текла кровь легендарных амазонок Южной Америки.

Капок добрался до Парижа. Он был один, высокий, бронзовокожий человек в этом огромном, чужом городе. Напрасно обивал он пороги сановников и важных господ с просьбой отправить его на родину. Никому не было дела до этого человека и до судьбы, забросившей его в Париж. Но велика сила случая. Однажды в квартале капуцинов из окна кареты его окрикнул какой-то господин. Капок тоже узнал его, они обнялись. Это был некий Жан де Моке, в прошлом офицер маркиза де Россили. Он хорошо знал Капока и знал его отца, касика племени тупинамба.

Через несколько дней Капок получил аудиенцию у самого Людовика XIII. Король и придворные с удивлением слушали его рассказ. Оказывается, племя Капока соседствует с областью, где живут амазонки. Каждый год весной амазонки приглашают мужчин этого племени к себе. Если после этого родится девочка, амазонки оставляют ее у себя, если мальчик — отсылают к отцу. Жены племени тупинамба настолько привыкли к ежегодному отсутствию своих мужей, что относятся к этому совершенно спокойно.

Жан де Моке подтвердил рассказ Капока. На этом следы самого Капока теряются. Известно только, что король, выслушав молодого касика, наградил его деньгами. По всей вероятности, Капок вернулся к себе на родину. Если это так, впоследствии он, наверное, тоже побывал у амазонок. И там его рассказ об удивительных землях за морем, о великом короле белых людей должен был звучать не менее фантастично, чем то, что услышал от него Людовик XIII и его придворные.

Естественно, не всех женщин-воительниц следует зачислять в армию защитниц матриархата. Хотя, бесспорно, есть черты, сближающие их со ставшими легендарными амазонками.

Несколько лет назад в Сахаре группа французских археологов исследовала знаменитые фрески Тассили. Руководитель экспедиции А. Лот рассказывает, что на одном из изображений, открытых в Сахаре, он увидел военную сцену, изображавшую людей, вооруженных луками. «К моему великому изумлению, — пишет Лот, — воины оказались женщинами и к тому же с одной грудью! Мы еще никогда не встречали женщин-лучников. Это открытие обогатило наши сведения об удивительных людях скотоводческого периода. Но почему одна грудь? Что это: условность изображения или результат ампутации? Невольно приходят на ум амазонки последнего короля Дагомеи, кровожадные женщины, составлявшие охрану царя чернокожих, которые шли на удаление правой груди, мешавшей им при натягивании тетивы».

Анри Лот имеет в виду женскую гвардию королей Дагомеи, которая была опорой их военного могущества. Английский путешественник прошлого века, Джон Дункан, побывавший в Западной Африке, отмечал в своих записях, что женская гвардия насчитывает десять полков по 600 человек в каждом. Гвардия эта вела кровавые войны с соседними государствами и племенами и славилась своей храбростью.

По словам немецкого исследователя Шлике, в женскую гвардию короля Дагомеи принимали молодых девушек от пятнадцати до девятнадцати лет. «Эти девушки, — подчеркивал он, впадая, очевидно, в известное преувеличение, — должны проявлять свирепость и брутальность».