В Глухов - На суше и на море

Темнота постепенно превращалась в полумрак. Сначала смутно, потом все явственнее проступали контуры окружающих предметов. До фантастичности ясная картина далекого прошлого отступала в глубь сознания, становясь ночной грезой.

Какова была подлинная судьба неведомого русского владельца старинной карты? Сколько процентов истины в увиденном только что мною последнем отрезке его жизни? Девяносто? Десять? Никто никогда не ответит на этот вопрос…

Я подошел к окну. Поздний рассвет еще не пришел на смену осенней ночи. Мокрый холодный туман стлался по едва освещенной фонарями улице…

Мне необычайно повезло — на пятом курсе Архитектурного института меня откомандировали в Варшаву. Было радостно и беспокойно — а как там? Приехал. Первое время тыкался как слепой щенок: чужой язык, чужой быт. Пообвык и начал осматриваться. Учеба учебой, но ведь есть еще и свободное время. Кое-что показалось особенно любопытным… и вот получился очерк, в котором, естественно, отразились интересы человека, имеющего отношение к архитектуре.

Узнать город можно, только пройдя его вдоль и поперек, это аксиома, но, как ни странно, ее нужно доказывать, и каждый доказывает ее на свой лад. Немного найдется москвичей, которые со спокойной совестью могли бы утверждать, что знают Москву, а сколько таких, что годами живут, не выходя из кольца Садовых. Они не любят слушать шум фонтанов, их вполне удовлетворяет набор стандартных фотографий красот мира. Тем, кого интересует, как и чем живут наши ближайшие соседи, возможно, будет занятно прочесть эти записки.

Говоря о Польше, нужно непременно начать с Варшавы, потому что, как Франция — это Париж (но не только Париж), так Польша — это Варшава (но не только Варшава). Один может уехать из Варшавы равнодушным, другой скажет, что это прелестный город. Все зависит от времени, настроения, впечатлительности, наконец, просто от везения. Я узнал и полюбил Варшаву. Не могу сказать, что хорошо узнал Польшу, но старался узнать и уж, во всяком случае, полюбил эту страну.

Варшава не может ничем ошеломить. В ней нет Пантеона или Акрополя, небоскребов или Адмиралтейства, но у этого города есть свое «лицо», черты, присущие ему, и только ему. Надо только приглядеться, почувствовать его особенности, и тогда не полюбить его может только уж очень безразличный человек.

Обычно начинают описание города с его главных улиц, истории или памятников. Должен сразу оговориться. Эти записки — не путеводитель, не попытка конкурировать со стариком Бедекером. Я попробую показать, как живут наши соседи, как живут их города.

В Варшаве любят цветы — это верно, но не точно. Лучше сказать так: варшавяне умеют любить цветы. Цветы растут на газонах и клумбах, их продают с рук, на лотках и в больших магазинах — все это обычно, но нигде я не видел, чтобы с ними обращались с такой заботливостью. Нигде не увидишь огромных уродливых вязанок, которые у нас почему-то называют букетами и иной раз преподносят дорогим гостям, чтобы сделать приятное. Нет, каждый цветок живет сам и дает жить соседям. Можно подарить одну розу, но зато эта роза всегда замечательна. Ее заботливо вырастили в саду или оранжерее, осторожно перевезли в магазин, спрыснули водой, чтобы капризной розе не стало дурно, обернули целлофаном, перевязали ленточкой. Теперь цветок можно дарить кому угодно.

Когда дворникам прибавляется работы и мальчишки сбивают камнями красивые, но несъедобные каштаны, когда уходит золотая осень, на сквере в центре площади Спасителя еще долго сдержанным огнем горят желто-оранжевые астры, посаженные так тесно, что они совершенно скрывают землю и грязноватую зелень стеблей.

Через площадь Спасителя проходит Маршалковская — самая оживленная варшавская улица. Ее отрезок у площади Спасителя и площадь Конституции составляют центр города. Центр «украшен» теми тяжеловесными и грубыми формами, которые до недавнего времени пытались выдать за стиль социалистического реализма. Под девизом борьбы с религией зданием гостиницы перегородили улицу поперек, оставив узкий проезд сбоку и закрыв костел Спасителя. Если бы уж совсем закрыли, нет — башни колоколен торчат над крышей гостиницы. На площади Конституции возвышаются «канделябры» — огромные причудливые фонари, которые, естественно, не горят.

Маршалковская меняется с каждым месяцем. Все больше неоновых реклам вспыхивает вечером — открываются новые магазины, кафе, выставки. Против Дворца культуры и науки растет «Восточная стена» — группа великолепных современных высотных зданий. По Маршалковской с утра до поздней ночи движется людской поток, у большинства в руках свертки и коробки — здесь можно купить все. Бросается в глаза почтение, с которым варшавяне относятся к правилам движения: вечер, ближайшая машина метров за сто, милиционера не видно, красный свет — все стоят и ждут зеленого. Непривычно и хорошо. Они просто любят свой город и уважают порядок.

Да, варшавяне любят свой город, Девятнадцать лет назад в Варшаве было восемьдесят шесть процентов полностью и четырнадцать процентов полуразрушенных зданий, но люди стекались со всех сторон к этой географической точке, и Варшава, разрушенная до основания гитлеровцами, поднялась снова и стала много краше, чем до войны. А раз уж мы заговорили о восстановлении Варшавы, то нужно побродить по улицам Старе Мяста — средневековой части города.

Есть много городов больше и, пожалуй, красивее. Эффектнее Старе Мяста древние кварталы Кракова, Таллина, Риги, но этот старый город, построенный заново после войны, имеет свое неповторимое обаяние. Он невелик, но чтобы почувствовать его прелесть, нужен не один день.

Старый город — это прежде всего Рынок [56] Рынок — это уже сотни лет не место торговли, а просто название центральной площади. , квадратная площадь, обстроенная со всех сторон высокими многоэтажными домами, вплотную прижавшимися друг к другу. На площадь выходят четыре узенькие улочки. Это все, и это чудесно.

Площадь не может поразить своими размерами, в ней нет великолепного простора Дворцовой площади Ленинграда, нет и незаполненного пространства Площади Парадов перед Дворцом культуры в Варшаве. Рынок — очень уютный, какой-то домашний. Тут нельзя ни охнуть от восторга, ни пройти со скучающим видом; просто приятно постоять, неторопливо поглядывая по сторонам. Рынок — это средневековые ремесленные гербы над витринами современных магазинов, негромкий стук каблучков по отполированной временем брусчатке и, конечно же, «Винярня Фукера». Два маленьких зала с низкими потолками и темной мебелью, модель фрегата, подвешенная к решетке окна, хорошее вино, чуть пощипывающее язык. За соседними столиками слышится негромкая речь, в мягком полусвете на стол ложатся размытые тени; и вообще не хочется уходить.