Уэйн Барлоу - Экспедиция. Письменный и художественный отчёт о путешествии на Дарвин IV в 2358 году н. э.

В нескольких километрах от места крушения я услышал какие-то чрезвычайно громкие сигналы, а ещё через несколько километров наткнулся на их источник – трёх неуклюжих травяных волокуш; их огромные розовые биологические огни сияли, словно фонари, во мгле уходящей бури. Вначале они показались мне безголовыми, но по мере того, как небо светлело, я увидел, что из-под клапанов, расположенных в передней части их тел, показались маленькие тёмные клювы. Головы постепенно выдвигались наружу, пока не высунулись целиком. В холодном воздухе от только что высунувшихся чёрных голов некоторое время шёл пар, но потом они остыли. В процессе эволюции эти крупные существа приобрели уникальный способ защиты своей голой головы во время полярных бурь, глубоко втягивая её в изолированную полость тела.

Травяных волокуш ни за что не назовёшь быстрыми существами; они волокли свои тела десятиметровой высоты по похрустывающей почве могучими толчками огромных ног, снабжённых крючьями. Они принадлежали к числу самых шумных животных, которых я обнаружил на Дарвине IV, и испускали свои сигналы с оглушительной регулярностью. Я счёл поднятый ими шум раздражающим даже после того, как выключил внутренние звуковые колонки. Вибрации, похоже, заставляли греметь все незакреплённые предметы внутри моего ’конуса.

Более трети тела тундрового пахаря движется под землёй, где он находит пищу и влагу. Оставляемые им длинные глубокие борозды – обычная особенность субарктического ландшафта. Расположенный в передней части тела зубастый орган тянет растения вниз за корни, поэтому кажется, что они волшебным образом исчезают с пути этого травоядного во время его движения.

Травяные волокуши были спокойными животными, мирно роющимися в мёрзлой полярной почве в поисках подземных снежных луковиц, которые составляли их рацион. Когда они двигались вперёд, при взгляде на землю позади них у меня создавалось впечатление, словно здесь поработал какой-то нерешительный палеонтолог, выкапывающий повсюду небольшие ямки.

Потратив полчаса на зарисовки, я обнаружил, для чего этим существам нужны исключительно громкие эхо-сигналы. Благодаря близости ледника у травяных волокуш развилась способность отражать эхолокационные сигналы рикошетом от ледяной стены; фактически, у данного вида это выглядит предпочтительным способом эхолокации. Наверное, больше часа я наблюдал за тем, как кормятся волокуши, и одна из них всегда держалась вблизи стены ледника; звуковые сигналы животного отражались от неё в сторону тундры, а другие животные в это время сохраняли молчание. Проведённый мною анализ эхолокационных сигналов указал на то, что в разные стороны одновременно рассылались не единичные, а множественные сигналы. Должно быть, возвращающийся сигнал был весьма сложным, что объясняет наличие на вершине тела у этих существ огромного горба, вмещающего эхолокационный аппарат. Природа, как всегда, цепляющаяся за любые благоприятные возможности, в полной мере воспользовалась преимуществами наличия ледника и его акустическими свойствами.

Моё раздражение от громких сигналов обернулось восхищением замечательным процессом эволюции, который снабдил этих существ таким сложным механизмом выживания. Наверняка полярный гарпунорот должен быть очень умным, чтобы застать какую-нибудь травяную волокушу врасплох.

КАРТИНА XXIX. «Их топот и неистовые трубные крики эхом разносились в морозном воздухе». (Предварительный набросок).

Субарктическая экосистема задала мне больше биологических загадок, чем любая другая область на Дарвине. С одной такой загадкой я столкнулся в начале весеннего дня, когда следовал за мигрирующим стадом унтов по пустынной тундре близ отрога Уэдделла. Унты, названные так за громкий вздыхающий звук, который сопровождает каждый их тяжёлый шаг, направлялись на север, к своим весенним местам размножения. В стаде насчитывалось около двухсот особей, и энергию их возбуждения можно было почти ощутить на себе. Большинство этих существ находилось в возрасте размножения, и многие демонстрировали раздутые от беременности животы. Эта зима явно была трудной: количество молодняка было невелико, и все члены стада явно были исхудавшими.

Но даже при всём при этом они сохраняли внушительный облик, шагая по полярной траве.

Ледяная стрелка – это летун легче воздуха, который пользуется своими полыми шипами, чтобы цепляться за лёд ледника во время свирепых полярных бурь. Полагают, что он получает питание из водорослей и микробов, замороженных во льду, потому что никто никогда не видел, как он питается растениями или животными в лежащей по соседству тундре.

Я не могу забыть того опыта, который дали мне эти же самые существа во время своего осеннего гона в прошлом году. Первый снег покрыл землю, а низкое серое небо, похоже, предвещало наступление суровой зимы. Крупные унты шестиметровой высоты, хвосты и спины которых были покрыты накопленными с лета жировыми запасами, собрались в группы, готовясь к брачному сезону. Поскольку все они принадлежали к одному полу, единственными членами стада, которые не занимались ритуальными демонстрациями, были самые молодые, больные и старые особи. Остальные существа втыкали свои бивни в снег и землю, или топали ногами и трубили. Трубные звуки, испускаемые из восьми отверстий на их боках, звучат как глубокий и красивый гул на четыре тона, наполненный мучительной страстью. Его легко можно расслышать на расстоянии нескольких миль.

Я парил над стадом, зарисовывая пару молодых особей, когда увидел двух крупных унтов, занятых демонстрацией вспышек биологических огней, предшествующей ритуальному поединку. Стоя на месте, они быстро вертелись, разбрасывая комья снега и земли и издавая громкие сигналы. Затем они резко остановились мордами друг к другу, встряхивая головами и царапая землю бивнями. Иногда за этим могли последовать состязания по толканию телами и схватки, сопровождающиеся ударами бивней; через несколько мгновений они опять начинали вертеться с новыми силами. Звуки их боя эхом разносились в морозном воздухе.