Гарри Гаррисон - Билл — герой Галактики. Том 1 [компиляция]

— Ладно, — ответил Билл. — Попробую.

Он подождал. Ничего не случилось. Он спросил:

— Ладно, что происходит?

Поток энергии затопил его мозг. Вокруг всё закачалось и задрожало, словно подмостки при урагане. А затем, прежде чем он это понял, произошло следующее.

Забавная ситуация, не правда ли? Они возникли так внезапно из ничего. Конечно, после того, как всё закончилось, легко говорить о том, как всё происходило. В случае с Биллом наблюдался слабый решетообразный рисунок, который на мгновение вспыхнул в небе, затем постепенно погас, словно изображение на отключённом экране. Он также мог наблюдать лёгкое утолщение линии горизонта. Наш перцепционный аппарат [перцепционный — относящийся к восприятию] всё время принимает подобные сигналы. Но у главного обрабатывающего центра нет времени на подобную чепуху. Он слишком занят, обеспечивая наше равновесие при ходьбе, чтобы мы могли гулять и жевать жвачку одновременно. Ни один компьютер ещё не способен повторить подобный подвиг. Возможно потому, что ни один компьютер не жуёт жвачку. Для человека это совсем не трудно, конечно же после некоторой тренировки.

Билл находился в неком виде темноты. Это не была темнота пустой комнаты, а больше напоминала темноту внутри спального мешка. Это была темнота, в которой не чувствовалось пустоты, как в большинстве случаев. В это темноте было ощущение времени полуночной уборки на дне болота или дня дружбы в клубке гадюк. Это была темнота, заползавшая и в уши и приглушавшая все звуки. Вообще ничего не чувствовалось; так растопыренные пальцы собирают слой за слоем паутинную ткань, каждый лист которой слишком тонок, чтобы ощущаться кончиками пальцев, но, по мере продвижения руки, всё больше и больше слоёв, каждый из которых сам по себе ничтожен, собираются на кончиках пальцев, пока не появится ощущение наличия занавески, или намёка на это.

Эта нулевая точка чувствительности известна как точка существования, найти которую стараются мистики. Следовательно Билл весьма неосмотрительно вошёл в состояние высшего блаженства, за которое тщетно боролись одетые в шафрановые робы аскеты прошлого. К сожалению поблизости никого не оказалось, чтобы сказать Биллу о его удаче. Состояние предельного блаженства, как и всякое другое состояние души, зависит от того, сказал ли кто-нибудь вам, что с вами. В противном случае это чувство ничего не значит.

Билл ничего не знал о подобных вещах. Так что его нельзя упрекнуть за то, что он воспользовался темнотой чтобы впервые за долгое время нормально поспать. Таким образом это явилось возможно наиболее счастливым моментом его жизни. По крайней мере он счастливо храпел.

Когда же он проснулся, всё изменилось.

— Этот десантник был не таким уж плохим малым, — заметил Хам Дью своему многострадальному компаньону куки после часового молчания. Жвачгумма ответил забавным пронзительным визгом и хрюканьем, забавным лишь для того, кто не носит естественного меха. Но куки эти звуки не казались смешными, и мы собираемся перевести его речь, а остроумие приберечь на потом, когда окажемся в ямах гематод.

— Я знаю, что тебя беспокоит, — обвиняюще провизжал Жвачгумма. — Тебя мучит совесть. Впервые на моей памяти. Ты позволил какому-то паршивому компьютеру Квинтаформ схватить Билла.

— Он пытался стащить мой Разрушитель, — возмущённо ответил Хам. — Он хорошо послужил ему.

— Ну и что? У тебя есть другой Разрушитель. Ты — большая задница.

— Перестань. У меня и так есть два запасных в цепочном сейфе, да ещё в придачу машина, которая может построить ещё, если обеспечить достаточное количество молибдена. Я готов к непредвиденным случайностям.

— Тогда почему ты не дал один Биллу?

— Заткнись, а? Я с большим трудом раздобыл эти Разрушители.

— Да. Большие взятки краденными деньгами.

— Ну и что? У меня ведь есть право?

— Точно. Но бедный космодесантник попал в передрягу. Они возьмут его за задницу, за то, что он не вернул Разрушитель.

— Забудь о нём, ладно, и смени тему.

— Я говорил, что ты — большая задница.

Хам Дью развернулся в большом командирском кресле и посмотрел прямо на Жвачгумму.

— Ты правда хочешь, чтобы я дал один из моих Разрушителей этому идиоту?

— Да.

— Ладно, — сказал Дью. — На этот раз поступим по-твоему, а в следующий раз по-моему.

— О чём это ты?

— Я хочу найти сокровище в ямах гематод.

Если Жвачгумма и испытал ужас, на его меховом лице ничего не отразилось. Но когда он помогал Дью разворачивать корабль обратно на Тсурис, его голова была едва заметно вжата в плечи.

Компьютер Квинтаформ построил прекрасный храм из белого мрамора, а стены этого храма расписал устрашающими священными символами. Он водворил Билла на место храмового оракула и объявил широким слоям населения, что новый информационный центр готов начать работу.

— Но я ничего не знаю, — заметил Билл.

— Я все знаю, — сказал компьютер. — И я установлю связь между твоим затылком и моими центральными информационными банками, так что ты сможешь получить всю необходимую информацию.

— А почему бы тебе самому не заняться предсказаниями?

— Моё внимание требуется в другом месте. Не волнуйся, ты очень быстро освоишься.

Позже, после полудня, используя набор Скилкит и несколько капель Нумзита, компьютер вставил Биллу в затылок разъём. Результат был потрясающим. Едва закрыв глаза, Билл смог спроецировать себя ментально в Центральный Процессор компьютера и вернуться обратно.

— Это всё замечательно, — сказал он компьютеру. — Но что мне теперь делать?

— Просто входи сюда и ищи ответы, — ответил компьютер. — Ты найдёшь их достаточно быстро. Если у тебя возникнет какая-либо проблема, я сделал некоторое подобие инструкции. Это всё станет тебе доступно, как только ты начнёшь работу.

— А ты куда отправляешься?

— У меня есть важная работа, — ответил ему компьютер. — На Тсурисе наступает ледниковый период. Я единственный, кто может с этим что-либо сделать.

Так Билл оказался один в небольшом, но прекрасно обставленном храме. У него был трон для сидения, чтобы принимать просителей. Кабель от разъёма в его голове спускался к полу и сквозь пурпурный занавес на спинке уходил вглубь храма, к ИБК (интерфейсному блоку компьютера). Первым посетителем в тот день был большой тсурианец. Средних лет, судя по уродливым выпуклостям, искажающим среднюю сферу его тела. С румяным лицом, носящим следы варикозного расширения вен. Ярко-голубые глаза и лёгкая шепелявость речи выдавали в нём жителя южного полушария Тсуриса.

— Я так рад, что у нас наконец-то появился круглосуточный оракул, — сказал он. — Я — Бубу Цонкид, и у меня есть проблема.