Александр Черченко - Сказание о системном администраторе

«В мире каждое живое существо тянет на себя одеяло жизни и как тут найти равновесие, как уложить края одеяла, чтоб никто не замерз? Выход я вижу только в одном — в повсеместном отказе от правды, от мягкотелых гуманных ценностей, в переориентации на ложь, на изучение ее глубоких корней ради практического ее применения в жизни. Честный человек — это миф! Человек разумный не способен быть честным по определению, ведь разум в первую очередь есть инструмент жизни и выживания, а не инструмент правды».

Дальше, лектор обозначил название новой темы: «Вера, надежда и любовь как инструмент уничтожения». Я заинтересовался. Голос учителя снова зазвучал.

«Не секрет, что по странным законам психики человек сам желает иногда быть обманутым. И тогда его словно убаюкивают, усыпляют тремя красивыми, но вредными словами — „Вера“, „Надежда“ и „Любовь“. Словом „Вера“ человеку перекрывают его мыслительные аналитические способности. Теперь ему не надо напрягать разум, продумывать, додумывать, в общем, мыслить по поводу проблемы. А ведь способность аналитически и критически мыслить это единственное, что выделяет человека в животном мире. Таким образом, „верой“ из человека пытаются сделать неразумное, покорное животное…»

Внимательными глазами смотрю я на учителя и с неподдельным интересом заношу в блокнот его слова.

«Понятием „Надежда“ нам ослабляет волю к действию. Расслабься, отложи борьбу на потом, просто молись и надейся и проблема разрешится само собой. Если война — не беспокойся, враг отступит. Так вместо того, что бы ковать победу волевым действием, человек просто надеется на лучшее. И вот человек попадает в рабство, враг победил его, что теперь делать? На помощь приходит третья сестра — „Любовь“ — опаснейший из капканов для свободного разума! „Полюби врага“, говорят некоторые. В какой адской лаборатории было создано такое гремучее сочетание — „полюби врага“? Разве мыслимо любить врага? Разве это не извращение экзальтированной психики? Однако, вот чудо, данное извращение эффективно работает уже 2000 лет и приводит к самым страшным катастрофам. Вера в любовь привела к оболваниванию и вымиранию целых племен и народов».

Фирменный стиль Якова — вначале, потрясти слушателя сногсшибательными парадоксами, перевернутыми кверху дном определениями. Затем, ошеломить полным безразличием к любым авторитетам, устоявшимся мнениям или понятиям. Но не это меня забавляло. Алексею-Д-2 был интересен тот факт, что прямо сейчас, пока идет эта лекция, по приказу старичка лектора пятеро отборных молодых специалистов выполняют следующую работу:

первый, по имени Сергей (37 лет, вес 78 кг., кличка «Тур») анализирует мои связи с Демьяном;

второй, Евгений (38 лет, вес 67 кг., кличка «Аспирант») изучает мою биографию с самого рождения;

третий, Борис (35 лет, вес 71 кг., кличка «Сантехник») прилаживает седьмую камеру слежения на кухне в моей квартире, мама в этот момент идет за пенсией в 946 метрах от дома;

четвертый, Иван (29 лет, вес 74 кг., кличка «Бандероль») следит за передвижением мамы в 15 метрах от нее;

пятый, Анатолий (41 год, вес 67 кг., кличка «Гранат») изучает меня по линии моих контактов со Ставром.

«Отныне, мне придется думать о безопасности мамы», подумал я.

— Так, Алёша, подытожил, вдруг учитель, словно угадав мое настроение, — пора нам с тобой от теории переходить к практическим занятиям.

С этими словами Яков просунул под ящик стола свои маленькие ручки, подвигал ими там и вдруг выложил на стол несколько толстых пачек зеленоватых купюр. Я настороженно следил за его движениями. Яков взял одну из пачек, надорвал оберточную бумажку и рассыпал на поверхности стола веер стодолларовых банкнот.

— Пять пачек по десять тысяч, как в аптеке, — с легкой печалью в голосе объявил учитель.

— А зачем это? — удивился я, а сам подумал: «неужели меня подкупают? Но это же глупо…»

— Первым этапом твоих практических занятий, — пояснил Яков, — станет частный бизнес, который есть лучшая школа жизни, а стартовый капитал главный пропуск в эту школу. Бизнес покажет, на что ты способен. Твоя задача умножить 50 тысяч в два раза как минимум. Способ меня не интересует. Выбирай любое дело по своему усмотрению, главное условие — не нарушать законы государства. Срок — один год, начиная с завтрашнего дня. Вопросы есть?

Я оцепенел. Вопросов у меня не было, во всяком случае, пока не было. С озадаченным видом мне пришлось расписаться в каких-то ведомостях учителя.

— Без бумаги нельзя, — говорил Яков, шелестя листами, — без бумаги исчезает магия бизнеса и твое дело не выглядит солидно. Может быть, не случайно в слове бумага слышится слово «маг», как думаешь Алёша?

Я пожал плечами, не совсем ясно воспринимая вопрос учителя. Яков усмехнулся и спрятал подписанный мной документ о получении денег в стол. Деньги он уложил в серую полотняную сумку, убогую на вид и я подумал, что с такими сумками старенькие бабушки ходят на рынок за овощами.

— Бери, мой мальчик, это для конспирации. На улице лучше поймай такси, приедешь домой спрячь большую часть в надежное место.

Я послушно взял сумку с деньгами и положил ее рядом с собой.

Потом учитель раздвинул тяжелые кремовые занавески на окне и около минуты мы молча ехали, наблюдая из окна вагона привычные виды. Мне нужно было осознать происходящее и сосредоточиться. Старик, украдкой наблюдал за моим лицом, видимо его это развлекало. Мимо нас проносились уже зазеленевшие свежей майской листвой леса, вспаханные и засеянные черные поля, облезлые после зимы крестьянские хаты, какие-то кирпичные сооружения неясного предназначения.

— Как думаешь, Алеша, можно в этой стране делать честно разбогатеть?

— Не знаю, учитель, сомневаюсь.

— Вот и посмотрим на твоем примере. Наши уроки продолжаются в прежнем режиме, два раза в неделю, только теперь мы сосредоточимся на теме практического бизнеса. Это, пока все.

Я кивнул. Поезд подъезжал к станции моей высадки.

— До свидания, учитель.

— До свидания, мой мальчик, звони в любое время.

В тот момент, когда я закрывал за собой раздвижную дверь вагона, старик Яков медленно снял трубку своего внешне старомодного телефона и произнес: «Сёма, начинай». Из трубки бодрый голос ответил: «Принял». Яков отключил связь и надолго задумался. Его что-то тревожило, какие-то смутные, неприятные предчувствия стесняли грудь. Тревожило отсутствие Демьяна, исчезновение Ставра и еще — мое спокойное или даже праздное выражение на лице. Не такой уж он дурачок, этот Иванушка. Но это мелочи. Что-то не укладывается в привычную, нормальную схему, но что, что именно?

Интуиция редко подводила старика. Интуиция не подвела и на этот раз. Однако, он ничего уже не мог переменить. Учитель Яков, серый кардинал СТО, один из опаснейших людей мира начинал свою последнюю партию в жизни — заранее проигрышную партию.