Януш Цыран - Голос Лема

— Хватит болтать, разбойник! — крикнул де Жюссак. — Поговорим иначе!

Выхватил из ножен рапиру.

— Ролан, достойно ли мне с тобой драться? Разве рана, которую тебе нанес кардинал, уже зажила? — иронизировал Боваль, подбоченившись.

— Защищайся! Так или иначе, я убью тебя!

Де Боваль неохотно вынул оружие. Де Жюссак тотчас атаковал. Маркиз отбил нападение и двинулся вперед с удивительной быстротой.

Паскаль глядел на них, стискивая кулаки. За его спиной раздался сухой треск. Он отвернулся и увидел, как один из мушкетеров, тот, что более других выступал из ниши, медленно шевелится и рвет сдерживающий его кокон.

Маркиз отчаянно вскрикнул: рапира де Жюссака пробила его грудь навылет. Де Боваль выпустил оружие из рук и упал на колени.

— Глупец… Зачем ты это сделал? — простонал маркиз. — Жюссак… беги отсюда… подальше…

Де Жюссак вырвал клинок из тела, и оно сразу упало, сделалось неподвижным. Виконт тяжело дышал. Он поднял с пола обрывок письма Клер и выбежал, ничего не видя.

Мушкетер освободился из остатков кокона и, неуверенно шагая, отправился на другой конец зала, в сторону запертых дверей. Исчез за ними и через короткое время вышел уже уверенным шагом, в полном обмундировании и с оружием на боку. Двинулся к выходу.

Его провожал внимательный, не упускающий ни одной подробности, взгляд Паскаля.

Кардинал молчал, внимательно читая письмо. Потом взял пустой лист и начертал несколько фраз.

— Я не мог принять Ролана, хоть он и мой друг. То, что он сделал, поставило его в безвыходное положение. Прошу, Паскаль, отнеси ему это письмо, — мужчина придвинул конверт, запечатанный сургучом, к мальчику, но тот не пошевелился на стуле.

— У Ролана есть лишь одна возможность спастись. Это мой приказ для стражи, чтобы его не задерживали. Он получит несколько часов, потом его судьба будет предопределена. Прошу, возьми оба письма. Во втором я объясняю ему… и тебе, Паскаль. Знаю, что для тебя значит Ролан. Он спасется, если покинет королевство. И должен это сделать сразу после того, как ты вручишь ему послание. Пусть отправляется в Англию или Испанию. Там есть люди, которые охотно его примут. Такие всегда найдутся. Говорю об этом — и страдаю, как и ты, парень. Если… если ты решишь, что будешь счастлив, уйдя с Роланом, сделай это.

Кардинал вложил оба письма в руку Паскаля и поспешно вышел.

Лучники заняли места в ложах высшего уровня, зажгли хрустальные люстры и подняли их, чтобы в сиянии ламп растворились внимательные взгляды многочисленных гвардейцев. В одном из концов зала, из-за ширмы доносились звуки инструментов оркестра, готовящегося работать. Через боковые двери начали входить гости, парами, в разноцветных масках: женщины — в прелестных платьях, мужчины — в парадных одеждах. Они сформировали две колонны и ждали в молчании, покашливая, поглядывая по сторонам; дамы нервно обмахивались веерами.

На возвышение напротив оркестра стали взбираться дети из знатных фамилий: девочки — слева, шепчась и хихикая, мальчики — с неспокойными и неуверенными лицами — по другую сторону трона. Они заняли места у своих табуретов и ждали, как и взрослые. Наконец появился кардинал в черной сутане с красными пуговицами, с выражением усталости на лице. Сел на высоком стуле с подлокотниками, справа от трона.

Мальчики выстроились в три ряда, по росту. Паскаль стоял в первом и с беспокойством поглядывал на людей ниже, пытаясь опознать персон, прячущихся за масками. Неожиданно он почувствовал болезненный удар по затылку. Повернулся. За ним стоял толстый подросток, на голову выше и с длинными рыжими волосами. Зло улыбался и растирал сустав среднего пальца на правой руке.

— Кардиналова кукла, — шепнул он Паскалю с выражением удовлетворения на лице. Стоящие рядом мальчишки заржали.

Паскаль пнул его в пах, а когда тот наклонился с раззявленным ртом, пытаясь перехватить дыхание и слишком поздно заслоняя гениталии руками, ударил кулаком в кончик носа — так, что хрупнуло. Графёнок заорал, покачнулся, кровь залила белую рубаху и голубой камзол.

— Silence! Silence! — повторял стражник, проталкиваясь к ним. Ухватил орущего толстяка за воротник и оттащил назад. — Putain d’merde! — выругался, увидев, что мальчишка весь перемазан в крови.

С противоположного конца зала неслась барабанная дробь. Все замолчали, кардинал привстал с кресла.

Между двумя рядами гостей к возвышению приближалась королевская пара. Король — в черном парике, прямой, высокий, в длинном оливковом плаще охотничьего кроя — вел под руку королеву — в шапочке с синими перьями и жабо, окружающим шею. Она была одета в широкое, вышитое серебром и золотом платье из изумрудного атласа, скрывающее большой живот. Королева шла с чуть склоненной головою, ее лицо закрывала густая темно-зеленая вуаль. Гости, мимо которых она проходила, низко кланялись, а когда королевская чета воссела на свои места, и король махнул рукой, заиграл оркестр, пары задвигались в танце. На свой стул опустился и кардинал, места по обе стороны от возвышения заняла молодежь.

Паскаль с восторгом глядел на пары, двигавшиеся медленно, в ритме спокойной, достойной музыки. Легкие реверансы, едва заметные поклоны, выученные и старательно отрепетированные шаги, касания ладонями и блеск в глазах в отверстиях масок — все это, соединенное с легкими звуками, доносящимися из-за огромной завесы, скрывающей оркестр, вводило его в состояние гипнотического одеревенения. Каждая пара, мужчина и женщина, сближаясь и отдаляясь, не отрывая друг от друга взглядов и искушая грациозностью, создавала отдельный узел. Все вместе они образовывали сложную подвижную ткань, состоящую из людей, их желаний, испуга и воодушевления.

Музыка стала быстрее, танцующие пары закружились, сплелись в динамичный, симметричный узор, который моментально распался и сложился совершенно по-новому. И они снова замедлились, послушные невидимому диктату. Теперь подходили, пара за парой, к самому подножию возвышения, кланялись королю и королеве, после чего разделялись, расходясь в стороны и назад.

Паскаль узнал де Жюссака и Клер. Они как раз приближались, чтобы воздать почести королевской паре, когда королева неожиданно встала со своего места. Оркестр замолк и раздался чистый, возвышенный звук горна.

К паре подступили четыре гвардейца, подхватили окаменевших танцоров и сорвали с их лиц маски. Оба стояли бледные. Королева медленно спускалась по ступеням, неловко неся свой живот. Клер крикнула. Два мушкетера, держа девушку за руки, вывели ее из зала.

Все гости отвернулись, чтобы не видеть разыгрывающейся сцены. Девочки слева истерически запищали. Мальчики вокруг Паскаля, будто по команде, поступили так же, как и взрослые. Тем временем Паскаль продолжал смотреть — как и король.