Сергей Никонович - Алькурд Пардес II. День Солнца.

— Зиг, ну пожалуйста, — Лили подпрыгнула на месте.

— Ладно, ладно, — согласился Заннинс, поднимаясь с колена. — Я-то не возражаю.

Снег скрипел под ногами. Зиг неторопливо шагал, осматриваясь по сторонам, и иногда косился на сестру. Лилиан шла рядом, смотря себе под ноги и чему-то слабо улыбаясь.

Вечерело.

Обычно рядом с общежитием в это время полно народу. У большинства студентов как раз заканчиваются занятия и многие не прочь отсрочить подготовку к завтрашнему дню, шатаясь по улице. Конечно, зимой количество гуляющих было в разы меньше, чем осенью или, тем более, весной. Но в этот вечер дорога, петляющая между корпусами общежития, пустовала вовсе.

Зиг попытался было насторожиться, но не смог. Умиротворяющая тишина, пар, уносящийся ввысь при каждом выдохе, медленно опускающиеся с неба комья снега — всё это настраивало на совершенно иной лад. Последняя неделька выдалась нелёгкой. Арлиен Соулривер буквально преследовал Зига и Лилиан. Мало того, что он таскался следом на занятия и в столовую, так ещё и поселился по соседству, на одном этаже общежития.

Заннинс был рад свободе и спокойствию, не нарушаемому проклятым крестоносцем. Парень вспоминал далёкое детство, прогулки того времени. Они проходили вовсе не так спокойно. Зиг с сестрой всегда обожали играть в снежки, валяться в снегу и хохотать в полный голос.

Каждый раз это обязательно был вечер.

Заннинс вздохнул. В узких лучах фонарей жёлтыми мухами кружил снег. Раньше, даже такой тускловатый свет нестерпимо резал глаза. Водянистая радужка, практически прозрачная из-за отсутствия пигментации, не защищала сетчатку от света. Во всех тех обрывках воспоминаний из детства всегда присутствовала одна и та же деталь — тёмные солнцезащитные очки. Их приходилось носить как Зигу, так и Лилиан, ведь от любого яркого источника света они могли мгновенно ослепнуть. Особенно опасно становилось зимой, когда белый снег укрывал землю и словно большое зеркало отражал большинство солнечных лучей. Обычно с наступлением холодов Зиг и Лилиан целыми днями сидели дома. Зато поздними вечерами родители разрешали им выйти на прогулку. И тогда брат с сестрой веселились вдоволь, а возвращаясь домой, мигом засыпали — уставшие, но счастливые.

Альбинос хмыкнул, зачерпнул носком ботинка пригоршню снега.

— Нам сюда, — прозвенел голос Лилиан.

Зиг удивлённо осмотрелся. Сестра стояла на первой ступеньке низкой лестницы, ведущей к входу в один из корпусов общежития.

— Зачем? — удивился Заннинс. — Мы и прошли-то всего нечего.

Лилиан загадочно хихикнула и побежала к дверям, исчезнув внутри здания.

— Подожди!

Зиг бросился следом.

Коридор на первом этаже был всего один, Лилиан уже преодолела большую его часть. Девушка негромко, но настойчиво стучала в одну из дверей, что шли вдоль стен, как и положено в общежитии. Заннинс со всех ног бросился к ней.

— Что ты делаешь? — зашипел парень, подбегая к сестре в тот самый момент, когда дверь приоткрылась.

На пороге стояла Полли Смит.

— Лилиан? — позволила себе чуть удивиться девушка. — Зиг? О-о… Проходите.

— Нет-нет, — протестующее замотал головой Зиг.

За плечом девушки царил полумрак. Очертания предметов лишь слегка угадывались. На стенах плясали густые неровные тени, словно где-то там — в глубине комнаты горели свечи.

Из-за двери показался Сторл. Он обнял Полли за талию одной рукой, протягивая вторую Зигу.

— Привет, — кивнул Трайбл. — Заходите.

— Мы лучше не будем вам мешать, — отвёл глаза в сторону Заннинс, отвечая быстрым неуверенным рукопожатием.

— Кто это там? Зиг? — внезапно раздалось из глубины комнаты.

— Да! С Лилиан! — повысив голос, ответила Полли.

Альбинос вскинул ошалелые глаза на девушку. Перепутать было нельзя — этот голос принадлежал Рену.

— Заходьте ! — радостно пригласил внутрь Траст режущим слух несуществующим словом.

Зиг вопросительно посмотрел на сестру, а потом заглянул в комнату.

Помещение было немногим больше их собственного с сестрой жилья. Посреди комнаты стоял стол, явно позаимствованный откуда-то из учебной аудитории. На столе горело несколько длинных свечей, жались друг к другу пузатые коробки сока и тарелки с чем-то вкусным. Посредине возвышалась запотевшая, и оттого кажущаяся матовой, стеклянная бутылка с тёмной жидкостью внутри.

Рядом со столом, на диване, примостилась, подобрав под себя ноги, Найа. На стуле напротив сидел Тагирон, ковырялся вилкой в тарелке. Никро вместе с Лаской заняли вдвоём кресло, стоящее рядом с дверью в соседнюю комнатку поменьше. Девушка устроилась на коленях парня, склонив голову на плечо снайпера. Рен Траст расположился прямо на полу, подложив под пятую точку кучку из жёстких диванных подушек.

Лилиан втолкнула брата в дверь, быстро шепнув на ухо: “Всё будет хорошо”.

— Держи, — Рен вытащил из-под себя одну из подушек и бросил в руки Заннинсу.

— Что происходит? — воскликнул Зиг. — Чего вы тут собрались?..

Альбинос смутился под напором недоумевающих взглядов, устремившихся в его сторону.

— День Солнца, Зиг, — тихо напомнила Полли, закрывая дверь на ключ.

Заннинс едва сдержался от размашистого удара ладонью по собственному лбу. Со всеми этими проблемами, постоянно сверлящим затылок взглядом крестоносца, Зиг потерял счёт дням.

Парень поражённо посмотрел на сестру. Та радостно улыбалась, совсем как ребёнок, которому удалось провести взрослого. Лилиан ведь специально затащила его сюда. Наверное, заранее договорилась с Полли…

Радостно улыбаясь, Зиг ухнулся на подушку рядом с Реном.

На самом деле, запамятовать о Дне Солнца для Заннинса не было чем-то из ряда вон выходящим. Последний раз ему доводилось отмечать этот праздник тогда же, как и играть в снежки. В детстве. Тысячу лет назад, когда ещё слово “семья” имело хоть какой-то смысл.

Как и любой другой уважающий себя праздник, День Солнца имел своё, уходящее вглубь веков, предание. Зиг никогда не мог запомнить его целиком, да особо и не пытался. Отмечать торжество начинали вечером в сутки зимнего солнцестояния. С малых лет осталась смутная память о том, что это как-то связано с верованием в тёмные силы, которые непременно вырывались из небытия с наступлением темноты. Ведь самый короткий день означает самую длинную ночь. Боясь оказаться застигнутыми врасплох, люди запирались в домах, разговаривали, не смыкая глаз и, ночь напролёт, жгли свечи.

Пляшущие язычки пламени, сравнивались с осколками дарующей тепло звезды. Сберечь горящую свечу до рассвета — обязательная традиция Дня Солнца, пришедшая из самого настоящего средневековья, когда слово “лампочка” могли в лучшем случае принять за экзотическое ругательство.