Роберт Янг - Эридан - Научно-фантастический роман, рассказы

Завтракали в жилом отсеке. Стула было всего два, и Скип присел на край койки. Куснув сосиску, он сделал большие глаза, потом закинул в рот политый сиропом блинчик и вытаращил их еще больше. Дейдре ела с изяществом, но от добавки тоже не отказалась.

Желая доказать Дейдре, как силен, Карпентер настоял на том, что помоет посуду. Пока он возился с тарелками, Скип вышел наружу, подошел к двери с водительской стороны и сообщил, что Хаксли, когда приходил за водой, хотел поговорить о чем-то важном и был бы признателен за еще один визит. Карпентер посмотрел на Дейдре, она протирала тарелки.

— Что ж, думаю, можно, мистер Карпентер, но мы с братом пойдем с вами.

На этот раз Скип пропустил его вперед. После галереи Карпентер выбрал правильный коридор, а на развилке свернул влево. Однако из-за многочисленных боковых ответвлений заколебался и чуть было не свернул неправильно, но Скип вовремя показал на следующий коридор. Затем понадобилось свернуть направо, налево и в конце опять направо. Теперь боковых коридоров стало меньше, и Карпентер находил дорогу без дальнейших затруднений. Наконец, впереди показалась светящаяся точка смотрового окна.

Потолочный люк был сдвинут в сторону, и комнату заполнял утренний свет, в котором грязь еще сильнее бросалась в глаза, чем при свете фонаря. Старик отвесил поклон принцу и принцессе. Нашел где-то еще один стул, поставил его к столу рядом с остальными и снова поклонился Дейдре.

— Пожалуйста, присаживайтесь, Ваше Высочество.

Хаксли явно не собирался садиться, если она не удовлетворит его просьбу, и Дейдре примостилась на самый краешек стула. Карпентер со Скипом тоже сели. Хаксли занял оставшееся место напротив Карпентера.

— В ваш предыдущий визит, мистер Карпентер, я упомянул, что на Марсе близится новый ледниковый период, — сказал старик.

Карпентер кивнул. Неужели Хаксли позвал его только за этим? Ради разговора о гипотетическом ледниковом периоде?

— Из-за очень вытянутой орбиты и сильнейшего наклона оси, от четырнадцати до тридцати пяти градусов, Марс — вечная жертва ледниковых периодов, — продолжал Хаксли. — Один конец орбиты на тридцать миллионов миль ближе к Солнцу, и порой, когда планета максимально к нему приближается, она так наклонена, что северное полушарие почти не получает света. А на противоположном конце орбиты планета настолько далеко от Солнца, что лето в северном полушарии так и не наступает по-настоящему. В такие периоды на Северном полюсе нарушаются нормальные процессы таяния льдов. Примерно каждые двадцать четыре тысячи лет ситуация в корне меняется, и то же самое происходит уже с южным полушарием. Однако между этими двумя климатическими крайностями есть отрезок времени, когда оба полушария освещаются поровну. Тогда лед в полярных шапках тает как положено, вода испаряется и поглощается атмосферой, климат становится теплее. Эти благодатные межледниковые периоды длятся приблизительно по три тысячи лет и наверняка повторялись уже не раз. Кью с выгодой использовали текущий период и с известными только им целями засеяли нашу планету людьми и прочими формами жизни… Вас, мистер Карпентер, кажется, не особо удивляют резкие перепады марсианского климата. Может, в ваше время Марс как раз обледенел?

Не подумав, Карпентер брякнул:

— Когда я заходил в прошлый раз, вы описали огромный океан. Так вот, от него не осталось и следа. А когда планета максимально подходит к солнцу, ее северное полушарие вообще не видит света.

Дейдре прикоснулась к его плечу.

— А жизнь там есть, мистер Карпентер?

— Неизвестно, золотце, — быстро ответил он. — Мы лишь сфотографировали планету с орбиты, с такой высоты, что невозможно судить, есть там жизнь или нет, и послали на поверхность автоматические зонды. Не исключено, что жизнь есть, а цивилизация может быть и под землей.

Неприятные подробности Карпентер решил оставить при себе. Атмосфера на Марсе будущего состоит в основном из углекислого газа и так разрежена, что любая вода мгновенно испарилась бы.

— Но Марс моих дней отстоит от вас более чем на семьдесят четыре миллиона лет, — добавил он, — так что вам со Скипом не о чем беспокоиться.

— Определенно не о чем, принцесса, — поддержал Хаксли. — Да и Марс через восемьсот лет — а именно тогда, как вам несомненно известно, наши ученые обещают начало следующего большого похолодания — тоже определенно не ваша с братом тревога. Поверьте, к тому времени, когда обледенение станет реальной угрозой, построят космические корабли, способные перенести всю цивилизацию в другую звездную систему. — Он снова повернулся к Карпентеру. — Я просто хотел внести ясность в этот вопрос, мистер Карпентер. Новый ледниковый период отстоит так далеко, что не имеет никакого отношения к вашей дилемме.

— Какой дилемме?

— Забрать принцессу с принцем в будущее или попытаться вернуть их на Марс.

— Ну, ваш ледниковый период я и не принимал в расчет.

— Я боялся, что это как-то повлияет на ваши решения… Да, дилемма непростая. Мы оба понимаем, что принц с принцессой, как бы кому-то ни хотелось, где попало не приживутся. Судя по вашей речи и манерам, ваше общество не так уж отличается, но какая-то разница неизбежно есть, да и в любом случае вы будете не в состоянии обеспечить двум членам королевской семьи тот образ жизни, который они привыкли принимать как должное. Им попросту нечего делать на Земле будущего, их место на родной планете. Более того, Ее Высочеству предстоит взойти на трон Большого Марса, а на Земле она лишится того, что принадлежит ей по праву рождения. Однако, если вы решите, что детям лучше вернуться на Марс, вам придется как-то перехитрить похитителей и послать сообщение Космофлоту через их радиорубку. Это, конечно, рискованный путь, но другого, увы, не будет… Короче, дилемма непростая.

Помолчав, старик снова заговорил:

— Знаете, когда человек решает стать отшельником, он не отрезает себя безвозвратно от себе подобных — на такое решится только слабоумный. Он оставляет себе возможность вернуться, если что-то пойдет не так, или сам передумает. А если цивилизация далеко, необходимо располагать каким-то средством передвижения. Только наличие выбора делает добровольное изгнание терпимым. Когда такой человек отправляется вечером спать и встает утром, он делает это, зная, что, если очень захочет, то в любое время может вернуться в общество, от которого себя изолировал. Как главному помощнику начальника римменской стройки мне выдали машину для поездок и, что важнее, личный космический корабль, в котором я мог летать на Марс, когда того требовали деловые вопросы, или просто в отпуск. В центре Риммена есть небольшой космопорт, там важные должностные лица вроде меня держали свои корабли. Во время исхода я взлетел, якобы возвращаясь на Марс, но вместо этого несколько раз облетел Землю и ночью приземлился в овраге за утесами. С тех пор я больше не использовал корабль, но он все еще здесь, прямо за задней дверью. Это и есть моя свобода выбора. Корабль совсем маленький и без средств межпланетной связи, но туда поместятся двое взрослых или… один взрослый и двое детей. Скорость, конечно, не та, что у больших кораблей, но при нынешнем расположении Марса и Земли, путешествие между ними займет меньше недели. Ионный двигатель законсервирован, с ним ничего не случится. Вчера я проверил антимасс-реактор, он в превосходном состоянии. Мое предложение, мистер Карпентер, избавит вас от вашей дилеммы. Я отвезу принца с принцессой на Марс.