Михаил Зуев-Ордынец - Сказание о граде Ново-Китеже. Роман приключений

- Не выйдет! У посадских нет даже кремневых ружей и пистолетов, а у стрельцов есть. Даже пушка есть. Куда им!

- А у восставших будут луки охотников. Страшная пробивная сила! Метровая стрела пробивает человека насквозь! Выстрелы бесшумные. Не узнаешь, откуда в тебя стреляют. А на рогатину охотники медведя сажают, людей же двоих сразу подденут.

- Против допотопных луков и рогатин я пошлю мои скорострельные винтовки и автоматы! Я в полдня обучу хоть полсотни стрельцов обращению с ними. Оружие у меня здесь, под рукой.

«Под рукой - это, значит, в Детинце. Если бы знал об этом капитан, он торопился бы с восстанием, - безнадежно думал летчик. - Как сообщить ему об этом?»

А Памфил по-своему объяснил волнение летчика.

- Как видите, здесь я непобедим! - торжествующе сказал он. - Я уже показал в тайге старице, посаднику и верховникам действие нашего скорострельного оружия. Сначала они от моей стрельбы на карачках поползли, потом обрадовались: «Твоя дружба для нас спасение. Против твоих самопалов-скорострелов, драконов огненных, никому не выстоять. Если посадские опять взбунтуют, ты им укорот дашь!» Теперь они у меня вот где! - стиснул братчик кулак.

- В избиении посадских участвовали, конечно, и ваши братчики?

- Конечно, не участвовали. Сюда приходят со мной чахары и только один русский, тоже офицер нашего полка. Волки! Привыкли к большой крови. Ввести их в город нельзя - соблазнов много. Они здесь такую резню устроят!

- Если их ввести в город вы не решаетесь, то где же вы их прячете, когда они приходят сюда?

Братчик посмотрел на Виктора в упор, холодно и враждебно:

- Не пойму, летчик вы или разведчик? Этого я вам, конечно, не скажу. В городе их нет, но они близко, а вызвать их в случае надобности я могу очень быстро. Если и далеко будут, придут на мой вызов, - указал братчик на рацию.

«Снова тайны. Непонятно все это», - тоскливо подумал летчик и спросил:

- А как вы пробираетесь сюда? Ведь от Прорвы до города приходится идти тайгой несколько дней. Должны же вы встречать охотников или мужиков таежных деревень. А вас никто никогда не видел, во всяком случае, новокитежане говорят, что мирских они в тайге никогда не встречали.

Братчик улыбался, пряча в улыбке ненависть. •

- За один этот вопрос я должен вас расстрелять! Но я вас не боюсь. Вы либо будете работать со мной, либо я вас закопаю в тайге. Поэтому отвечу. Встречали мы не раз и не одного человека, но все они убегали без оглядки. Мы под лешего рядимся, а портрет его мы точно знаем. Бровей и ресниц у лешего нет, он их водяному в карты проиграл. Мы их замазываем. Идем без шапок, волосы налево зачесаны, кафтан у лешего направо застегивается, бьет он в ладоши, свищет, аукает, хохочет, поет без слов. Как засвищем да захохочем по-лешачьему, все встречные бегут от нас да крестятся.

- Теперь самый невинный вопрос. Какого вы мнения о детинской верхушке?

- Густомысл - тумак тумаком, олух царя небесного. Глуп, как стог сена, только рукав не сосет. Его лишь жирные щи да кулебяка интересуют. В бинокль на людей взирает, будильником страх наводит - и доволен! А старица, папесса ново-китежская, молодец баба! Целый день молитвы шепчет, но не задумается ахнуть вас, спящего, топором, если вы ей не по нраву пришлись. Во мне души не чает. Я совратил ее в мирские прелести. Винцо сладкое мирское полюбила! Таскаю для нее ликеры, карты подарил, научил в подкидного дурака играть. Теперь перед обедней или всенощной дуется в карты со своими черницами, а если они выиграют, лупит их клюкой. Есть еще так называемая Верховная дума, верховники. Их немного, и все они от безделья и обжорства облик человеческий потеряли. Двуногие скоты!..

Памфил посмеялся беззвучно…

- Вот вам все тайны мадридского двора. Единственный стоящий человек здесь - это Остафнй Сабур. Из таких лихие гангстеры получаются. Его я забрал бы отсюда с собой. Убедились теперь, что моя власть здесь безгранична? Все мое, вся платина моя! А прииск богатейший! - Памфнл заблестел глазами. - Сейчас шурфы дошли до плотика. Старатели называют так подошву россыпей, где скапливаются самые тяжелые самородки. Уйма самородков!

В глазах братчика был припадочный блеск. Косаговский чувствовал, как все, до последнего нервика, было натянуто в нем.

- Здесь в руки такие богатства плывут! С ума можно сойти! - выкрикнул братчяк и задохнулся этим криком.

- Японцы, конечно, о Ново-Китеже не знают? - поглядел на него летчик.

- Конечно, не знают. - Братчик сразу притих и помрачнел.

- Заставят делиться платиной?

- Делиться не заставят. Они не из таких! Видели бы вы майора Иосси. Низенький, с оттопыренными ушами, с длинными руками, на обезьяну, гад, похож. - Братчик замычал от ненависти. - Делиться не заставит, а обнесет чарочкой! Отнимет все до порошинки и пулю влепит!

- В ухо? Как сапной лошади?

- Он, косоглазый дьявол, уже начинает подозревать что-то. Я не живу, я танцую на канате! Но скоро я начну жить по-настоящему. Граф Монте-Кристо!

- Особенно не надейтесь, граф Монте-Кристо! - чуть улыбнулся Косаговскнй. - Есть уже план послать в этот огромный болочный район комплексную экспедицию

- Ничего она здесь не найдет! - кинул зло братчик - Я скоро сожгу Ново-Китеж!

- Новокитежане не позволят вам сделать это! - крикнул возмущенно Викгор.

- Не позволят? Ого! - тихо, хрипло сказал Памфил. - Перед пожаром, под занавес, так сказать, я спущу на Ново-Китеж своих чахаров. Воображаете, что они здесь сделают? Не оставлю здесь и собаки, которая лаяла бы нам вслед! Погуляем напоследок, а там хоть в счетоводы!

Памфил затрясся в мелком, беззвучном смехе. В глазах его горел огонек помешанного.

Братчик вытащил из поставца серебряную ендову, большую низкую чашу с носиком, налитую до краев темно-красной густой жидкостью, и два небольших серебряных кубка. Он налил кубки из ендовы, и в комнате запахло медом.

- Мед вишневый, ставленный, что наши предки на пирах пили. «В старину живали деды веселен своих внучат!» Я предлагаю… - Он помолчал, подняв кубок. - Я предлагаю выпить за наш будущий союз. За дружбу до гроба!

- Пить подождем, - отодвинул Косаговский кубок. - Сначала о деле.

Братчик нахмурился и резко поставил кубок на стол, расплескав его.

- Не понимаю, о чем еще нам говорить. Я играю в открытую, все мои карты на столе. Вы их теперь знаете, и выходить вам из игры нельзя. Иначе… - Он вытянул из кармана пистолет и привычно, большим пальцем отвел предохранитель. - Здесь семь пилюль - доза, как говорит Марк Твен, как раз нужная для взрослого цветущего мужчины. - Он снова поставил пистолет на предохранитель и сунул в карман. - Но не будем ссориться.