Михаил Зуев-Ордынец - Сказание о граде Ново-Китеже. Роман приключений

Паренек испуганно оглянулся, но, посмотрев на Повалу, улыбнулся:

- И я тебя знаю, дядя Будимир.

- Ты из Детинца, парень! Коней к нам приводил ковать.

- Из Детинца. Конюх я с посадничьей конюшни.

- А как сюда попал? - двинулся на парня: Птуха.

- По веревке меня со стены спустили.

- Зачем? - с угрозой спросил мичман.

- Грамотку я мирским принес.

- От кого?

- Читай, узнаешь. Видать, ты мирской и будешь? А приказано передать грамотку набольшему из мирских, он же атаман заворохи сёднешней бунтовской;

- Я атаман. Давай грамотку, - сказал капитан. Оробевший парень передал ему письмо. Сердце капитана сжало недоброе предчувствие: письмо было на мирской бумаге из блокнота, с зубчиками по верхнему краю.

- Голова стрелецкий Остафий, когда спускал меня со стены, кричал вслед, что мирские, мол, наградят тебя. Полтины две, мол, огребешь! Весточку зело радошную несешь! - стеснительно поглядывая на есаулов, говорил детинский посланец.

Капитан подошел к костру и быстро прочитал, видимо, очень коротенькое послание. Письмо выпало из его рук, и он опустился обессиленно на лежавшую около костра колоду, закрыв ладонями лицо.

Мичман поднял выпавшее из рук капитана письмо и вслух прочитал:

- «Капитан! К рассвету шайки бунтовщиков должны быть отведены от Детинца в посады. В противном случае с первыми солнечными лучами летчик Косаговский и его брат будут повешены на стенах Детинца».

Подписи не было.

- Вона какую весточку я принес, - оробел конюх. - Такое дело плахой пахнет, а не полтиной!

Капитан отвел от лица ладони и встал. Лицо его было бледно. На него смотрел с невыразимой, жалостью Истома, казалось готовый заплакать.

- Решайте, товарищи и братья, - тихо, надломленно сказал Ратных. - Я не знаю, как поступить. Е.саулы молчали, опустив глаза в землю.

- Решайте же! И будет по-вашему! - крикнул с болью капитан.

- Не в праве мы такое дело решать! - Будимир беспомощно развел руки. - Всем народом такое дело решается, отойти нам в посады иль в облоге стоять и на приступ идти. Бейте тревогу, братья есаулы, созывайте народ на сходку!

- Смотрите на него, он собирается в посады вернуться! - блеснул мичман цыганскими белками. - Отойдем мы в посады, ладно! Ну и что? Поможет это, как пилюля от землетрясения! Отпустят они наших пленников за такую твою услугу, Будимир? И дыру в мир откроют для народа?

- А что вы предлагаете, мичман? - посмотрел на него Ратных.

Птуха глубоко вздохнул, и поднял кулак, собираясь крикнуть что-то решительное, окончательное, но кулак его опустился, и, понурившись, он сказал растерянно:

- Ничего я не предлагаю.

Вдруг на дальнем конце стены что-то сверкнуло огненно, и долетело хриплое гарканье выстрела.

- Из «тюфяков» стреляют, - посмотрел в ту сторону Волкорез.

Все молчали, прислушиваясь и вглядываясь. Рядом с капитаном тяжело дышал мичман. На дальней стене ударило во второй раз и в третий. Видны были выхлопы пламени из стволов. На стене взметнулись смоляные факелы

- С Пытошной башни стреляют! - крикнул отчаянно Истома и побежал.

Его обогнали Будимир, Волкорез, Птуха. Капитан тоже побежал под стеной Детинца.

- Не пойму, что там случилось, - пробормотал он и остановился, пораженный.

До него долетел голос Истомы:

- Радуша ты моя, Сереженька!

А затем закричал и мичман:

- Виктор Дмитриевич!.. Дайте обниму!.. Ну, теперь мы опять на ровный киль встали!

- Живы, здоровы, целёшеньки? - закричал и капитан, бросаясь на веселые голоса.

- И живы, и здоровы, и целёшеньки! - выдвинулся под свет факелов улыбающийся летчик.

А вместе с ним подошел и Сережа. Капитан схватил его и бурно поцеловал. Посадские, обступившие мирских, радостно переговаривались.

- Как же вы освободились из башни? - спросил капитан.

Лучась мальчишеским задором, Сережа пренебрежительно выпятил нижнюю губу:

- Чихали мы со свистом на ихние башни! Целое приключение у нас было. На краю смерти были. Не верите?

- Верю, верю! - засмеялся капитан. - А все же рассказывает пусть брат. Давайте, Виктор Дмитриевич, по порядку.

- Мальчишки, Сережкины футболисты, помогли. Мальчишки все могут! - сказал Виктор и улыбнулся озорной улыбкой,

В который уже раз осмотрел Виктор волоковое окно, выходившее на дощатый желоб, подергал толстые горбыли, потом ощупал дверь каморы. Она была сбита из дубовых досок и закрыта снаружи на засов. Положим, каким-то чудом они откроют эту дверь, а что толку? Попадут в нижний ярус Пыточной башни, а оттуда ход только на посадничий двор. Тотчас схватят их стрельцы и отведут к Памфилу-Быку. А дальше и подумать страшно!..

- Это не дело, Витя. Сидим сложа руки. Бежать надо! - заговорил вдруг Сережа. В голосе его были укор и суровое осуждение.

- А как бежать? Ну, например? - озадаченно спросил Виктор.

- По-разному можно. Вот, например, как Том Сойер бежал…

- От тети Полли? Но для этого надо два раза тихо мяукнуть и спрыгнуть с крыши на землю, где тебя ждет Гек Финн с дохлой кошкой в руках.

- Ну не так, конечно! Давай все осмотрим еще раз: окно, стены, дверь.

- Смотрели уже…

Но Сережа подошел к окну и прильнул к щели между горбылями, которую заметил еще днем.

Вдруг откуда-то донесся тихий, но ясный голос:

- Серьга!

- Надо же! Юрята! - оторопело прошептал Сережа.

Виктор, сидевший на соломе, вскинулся.

- Серьга, ты меня слышишь? - снова тихо проговорили совсем рядом.

Сережа снова припал к щели.

- Юрятка, это ты? - крикнул он.

- Я самый. Ты тише говори. Стерегут вас строго. Стрельцы-караульщики по стенам ходят.

- Мы их шаги слышим. А ты как подобрался?

- Как стрельцы пройдут обходом Пытошную - мы сюда!.. Мы здесь всей ватагой. На-ка вот, держи.

Юрята сунул что-то в щель, протолкнул. На пол каморы упал Сережин нож.

- Стрельцы идут1 - шепнул испуганно Юрята. - Прощай пока.

По желобу прошумело и стихло.

- Смотри, Витя, мой ножичек! - Сережа нажал кнопку и взмахнул клинком.

Виктор взял нож из рук брата, нахмурился, соображая. Потом огорченно сказал:

- Чтобы эти засовы взломать, топор добрый нужен.

- Топор в башне есть, я видел. Им палач Суровей головы рубит бунтовщикам.

- В башне есть топор? - замирающим голосом спросил летчик.

Сорвавшись с места, он подбежал к двери каморы, вонзил б доски нож и азартно принялся за работу: резал, ковырял, сверлил. Летели щепки, трухлявая, прогнившая от старости дверь подавалась легко.

Виктор спешил, отбрасывая со лба волосы, и отчаянно ругался шепотом.

Сережа стоял рядом и вздрагивал от волнения.

Наконец в двери образовалась дыра, в которую с трудом пролезала рука Сережи. Он нащупал засов, попытался его отодвинуть, но не сумел. Спеша и обливаясь лотом, Виктор стал расширять отверстие. Прошел еще час, а может, и больше, когда он наконец, обдирая об острые края тесного отверстия руку, отодвинул засов. Дверь, скрипнув, открылась.