Георгий Краснов - Треснутая трубка

— Гермес, вероятно, сотрудник вашей экспедиции?

Виталий не удержался от улыбки.

— Не совсем. Так прозвали мы нашего самого сообразительного дельфина.

Немного позже Синичкин повел инженер-капитана на берег моря, к бассейну дельфинов. Когда они вернулись обратно в белый домик, ученый включил биофот и, вызвав Гермеса, обменялся с ним несколькими короткими фразами. Потрясенный увиденным и услышанным, Быков пообещал немедленно начать вблизи Одессы строительство бассейна для группы дельфинов во главе с Гермесом, которые будут участвовать в поисках «Фатерланда», а также прислать быстроходный катер для оборудования плавучей лаборатории.

Солнце уже садилось за причудливые многоярусные очертания виднеющегося вдали города, когда белоснежный катер, выделенный в распоряжение Синичкина, пристал к небольшому дощатому причалу в узеньком заливе. Виталий выглянул из каюты в сторону возвышающихся над водой сетчатых металлических ограждений бассейна и придвинул к себе микрофон.

— Спокойной ночи, Гермес! — произнес он немного усталым голосом. — Желаю доброго отдыха.

Через открытый иллюминатор послышались шумные всплески воды, — это дельфины направлялись в дальний конец бассейна. Вскоре, громко переговариваясь и весело подтрунивая друг над другом, покинули катер матросы во главе со своим капитаном. Они еще днем говорили Виталию, что собираются сегодня в соседний совхоз на вечер молодежи. Совхозные девчата, небось, уже заждались их.

В заливе наступила обычная для вечера тишина. Только мелкие волны, лениво выплескиваясь на берег, перекатывали с места на место камушки. На восточной стороне бухты засветились огни морского порта, откуда-то издалека донесся басовитый гудок теплохода.

Синичкин, повернувшись к лаборантке, которая застыла в проеме двери каюты, зачарованно глядя в морскую даль, спросил:

— Рена, может быть, и у вас было желание сходить в совхоз?

— Да нет, Виталий Сергеевич… В такой тихий вечер иногда хочется побыть в одиночестве. Задумалась вот…

— О чем же, если не секрет?

— О разном. Но больше, пожалуй, о дельфинах. Вот вы уже сколько времени изучаете их, были у вас и неудачи, да и жизнь всегда беспокойная — сегодня тут, завтра там, а дело свое все равно любите, всего себя отдаете ему. Конечно, вы уже многого достигли в биофилологии. Но я все больше задумываюсь о разнице между Гермесом и остальными дельфинами. Почему же они трудно осваивают человеческий язык?

— А-а, вот вы о чем, — подошел Синичкин к девушке. — Во-первых, для особого беспокойства нет серьезного повода. Утверждать или даже усомниться, что остальные дельфины никогда не станут разговаривать, явно преждевременно. Ведь слова наши, преобразованные биофотом, они уже воспринимают. Это во-вторых. А в-третьих…

— В-третьих, — подхватила девушка, подражая синички некой манере все раскладывать по полочкам, — они так и не научились мыслить. Только Гермес чуть-чуть отличается от других.

— Об этом я собирался сказать позже. Но коль вы затронули… Верно, не все тут просто. И по некоторым моим соображениям…

— Интересно, каким?

— Процесс исторического развития этих морских существ мне, как и другим ученым, еще далеко не ясен. Тут имеются разные гипотезы. Отдельные мысли, предположения — кое-кому они, возможно, покажутся просто фантастичными — не дают покоя и мне… Если в двух словах… Я частенько спрашиваю себя: не было ли на земле уже до зарождения человечества какой-то иной цивилизации? Скажем, миллионы лет назад. Осмеливаюсь даже ставить вопрос так: почему наидалекие предки нынешних дельфинов не могли быть разумными, трудоспособными существами? Допустим, на них обрушилась какая-то катастрофа космического характера, в результате которой резко изменились климатические условия нашей планеты, и они погибли. Но не все, часть из них спаслась в морях и океанах. Постепенно менялось и телосложение сохранившихся существ, потому что большую часть времени проводили они теперь в воде, хотя по привычке, унаследованной от предков, выходили еще и на сушу. Все, что требовалось для существования, им с лихвой предоставляла вода, и со временем они полностью расстались с сушей. В море им не надо было заботиться о пище, жилье. Не было здесь и силы, способной угрожать жизни разумных существ. Так проходили столетия за столетиями, на смену поколениям приходили новые поколения, и в условиях спокойной, всем обеспеченной жизни дельфины изменились до неузнаваемости. Так как им не надо было заботиться об облегчении процессов труда, мыслительный центр головного мозга дельфинов как бы рассасывался и убывал, и они становились обычными морскими животными…

— Выходит, наши подшефные — последние представители дочеловеческой цивилизации?

— Сегодня наука довольно четко представляет картину изменения туловища дельфина в ходе его приспособления к водному миру. Но сохранились и признаки, напоминающие о связях дельфина со своими цивилизованными предками. Например, как и люди, дельфины дышат кислородом, сохраняют инстинкт родства. Исключительно сильно развит у них и инстинкт коллективизма, взаимопомощи. Думается, ультразвуковые свойства речевых органов дельфинов также подтверждают правомерность моих предположений. Разве не удивительно, что эти морские обитатели поразительно легко ориентируются в океанах, а знакомые без труда разыскивают друг друга на расстоянии десятков тысяч километров? В то же время теперь мы знаем и об убывании, постепенном обеднении арсенала ультразвуковых сигналов дельфинов. Разница между Гермесом и другими нашими подопечными как раз о том и свидетельствует.

— А как все это совмещается с особенностями головного мозга?

— Верно, такого развитого мозга, как у дельфина, на земном шаре нет ни у одного другого животного. Мне кажется, если люди сумеют найти пути тесного общения с дельфинами, то они смогут приостановить и процесс их перехода в разряд животных. Но и это не все: в случае удачи человек, вполне возможно, попытается также «приподнять» своих морских друзей до уровня их прежней цивилизации. Представляете, Рена, какие огромные перемены ожидают человечество, сумей оно договориться с дельфинами о совместных действиях в море?

— Вы, Виталий Сергеевич, нафантазировали столько, что трудно все это сразу и вообразить, — откликнулась девушка. — И вместе с тем аргументы ваши так интересны…

Какое-то время они помолчали.

— Постойте, кажется, подходит моторная лодка?

— Кто же это надумал приехать так поздно?

С переездом экспедиции поближе к Одессе посетители появлялись в заливе ежедневно. Посмотреть на «ученых дельфинов», поговорить «с самим начальником» экспедиции или хотя бы с его «душевной помощницей» приезжали школьники и пенсионеры, жители ближайших станиц, солдаты и моряки. Но в такой поздний час сюда обычно никто не заглядывал. «Вероятно, кто-то едет из города по неотложному делу, не Быков ли? — подумал Синичкин. — Или вздумал завернуть «на огонек» запоздалый рыбак?»