Роберт Силверберг - Ч. де Линт: Страна сновидений Р. Силверберг: Письма из Атлантиды

Следующий день. Заканчиваю и запечатываю.

Сейчас дела обстоят так: мы с Рамом стали друзьями. Лучшими друзьями. Он полностью принимает мое присутствие в себе, совсем не пугается, думает, что это даже здорово: дьявол из далекого будущего, живущий в его голове, который может рассказывать всевозможные удивительные вещи. Естественно, он не собирается посвящать кого-либо еще в эту историю. В свой маленький секрет, бережно хранимый и забавный.

Я понимаю, что это нарушает все наши правила, противоречит всему, чему нас учили на занятиях по тактике поведения. Уверен, что когда я вернусь, быть моей голове на плахе. Так что все это здорово скажется не только на моей карьере, но и на нашем с тобой будущем. Не думай, что меня это не волнует. Но я не мог не сделать того, что сделал. Это был единственный честный выбор. Позволить Принцу узнать правду — или рисковать разрушением его психики. Ладно, я сделал свой выбор и теперь обязан следовать ему, пусть даже вся моя карьера рухнет.

Принц знает, что ты находишься в сознании местного коменданта Сиппурилейла. Он знает, что мы общаемся посредством этих писем, и готов продолжать оказывать мне помощь в качестве писаря. Хочешь ли ты открыться Сиппурилейлу — решать тебе. Лично я не думаю, что тебе это нужно: ты от этого ничего не выиграешь, а потерять можешь все, когда вернешься домой. В конечном счете, ты должна все же думать о карьере исследователя во Времени, независимо от того, что я свою карьеру скорее всего загубил.

Будешь ли ты продолжать писать мне после всего этого?

Я надеюсь, что будешь. Без твоих писем для меня наступит такая пустота, Лора…

Пожалуйста, не беспокойся, что из-за нашей с тобой переписки ты становишься в некотором роде моей соучастницей, — когда мы вернемся, я собираюсь громко и ясно сообщить, что посвятил Принца в тайну своего присутствия совершенно самостоятельно, не советуясь с тобой и, конечно, без всякой поддержки с твоей стороны.

Как ты знаешь, я никогда и не собирался обнаруживать себя таким образом. Невероятно, что так случилось. Допустить это было неправильно, и, когда пробьет час, я готов к последствиям, каковы бы они ни были. Хотя, должен сказать, что я действительно не понимаю, какой от этого вред, если здесь, в далеком прошлом, сообщить одному умному принцу, что мы в двадцать первом веке можем переноситься через Время. В любом случае это знание не может изменить ни один факт истории, разве не так?

Или все-таки может?

Ладно, пусть будет так, сделанного не воротишь. Рам не спал полночи, болтая со мной, задавая миллион и один вопрос, так же, как ты болтала бы со своей новой университетской подругой по комнате. Его интересовало все — моя семья, место, где я родился, моя подготовка в качестве «дьявола» и еще многое-многое, пока наконец он не отупел от усталости, и я вынужден был, ради его же здоровья, осторожно отправить его спать, так, чтобы он не заметил этого.

Все хорошо, мы теперь товарищи по общежитию.

Как все это странно, Лора! Как бесконечно странно…

Рой.

День 22-й, Западный ветер, Большая река

Новости! Потрясающие новости! Действительно поразительное, умопомрачительное открытие. Совершенно неожиданное открытие, которое вдруг ставит на место все, что невозможно было объяснить об атиланской империи.

Сейчас, когда мне больше не нужно скрывать от Рама свое присутствие, я могу свободно передвигаться в его сознании. По-моему, это не беспокоит его, не кажется вторжением в его личную жизнь; похоже, он вообще не понимает концепцию личной жизни. А если и понимает, то это его мало заботит.

Я хотел узнать одну вещь: с чем связан обряд Звезды Романи.

Помнишь ту таинственную церемонию, которую Рам и его отец совершили однажды ночью в прошлом месяце? Как Принц и Король, глядя в небо, воздавали торжественные молитвы одной особенной звезде, как они разорвали и сожгли свои одежды, а потом сломали надетые на них короны? Очевидно, это был важный обряд. Но в чем его смысл?

Я скользнул в глубины сознания Рама в поисках каких-нибудь знаний об этом обряде и нашел гораздо больше, чем ожидал.

Едва ли нужно объяснять тебе, что невозможно копаться в человеческом сознании (будь оно твоим собственным или чужим), словно среди книг в публичной библиотеке. Сознания не имеют алфавитных указателей, и ты не можешь выполнить компьютерный поиск, чтобы найти нужные данные. Я полагаю, что в сознании тоже все систематизировано, но еще не родился тот гений, который смог бы вычислить эту систему. Поэтому лучшее, что можно сделать, — это искать ощупью, наугад, и попытаться выявить необходимые связи.

Я прощупывал сознание Рама то здесь то там, выискивая воспоминания о той ночи, когда совершался обряд Звезды Романи. Я натыкался на всевозможные другие вещи — Лабиринт, прогулка по великолепному пляжу, белый песок и искрящаяся вода, бешеная скачка верхом по лесной опушке и так далее, и так далее, и наконец, Рам и Король на крыше дворца, возносящие свою молитву.

Этот вход в память Рама был особенно чувствительным, со своим отчетливым резонансом и эмоциональной окраской. Это было похоже на какую-нибудь навязчивую мелодию, которую, может быть, не смог бы спеть сам, но узнаешь при первых же звуках. Я не могу описать тебе это, но я знаю, что ощущение похожее. Теперь, когда я почувствовал это, у меня появилась точка отсчета, и я стремглав бросился по этому ходу памяти, потом по другому, надеясь снова уловить где-то этот особый тон — еще одну точку, связанную со Звездой Романи.

И я нашел. Она поднималась ко мне из той части мозга, где тихо дремлют история и миф. К ней примешивалось странное мрачное видение: обуглившиеся развалины, обрывки сгоревших тросов, перекрученные куски чего-то, похожего на подвесные койки, торчащие из целого моря пепла. Я вгляделся пристальнее и ощутил сухие горячие ветры. Я увидел огромное вздувшееся красное солнце в небе.

Ближе. Глубже. Пепел взметнулся, и возник построенный из плетеного тростника город, охваченный предчувствием беды. Здания, улицы, мосты — все светлое, легкое, изысканное, хрупкое. Люди с мрачными лицами в молчании шли по его узким переплетающимся улочкам. Иногда это была ночь, и в небе сияли вереницы ярких лун. Потом наступал день, и появлялось это гигантское грозное солнце.

Люди имели внешность атиланцев: темные волосы, темные глаза, смуглые лица, коренастые, широкоплечие. Мне показалось: на тех улицах я видел Рама и его отца.

Солнце становилось все огромнее, воздух горячее. В глазах идущих по улицам людей был ужас. Близился конец их Мира. Скоро огонь пронесется по небу; скоро этот изящный город из плетеного тростника превратится в море пепла, которое я уже видел.