Захар Дичаров - Искатель. 2001. Выпуск №5

Увидев на его физиономии улыбку, я растерялся. У вора был здоровенный нос, испещренный склеротическими прожилками, и широкий рот, который казался еще шире, потому что в нем не хватало нескольких передних зубов.

– Извините, сэр, – вежливо, но холодно произнес начальник охраны. – Этот господин утверждает, что вы взяли с прилавка зажигалку и не расплатились за нее.

Меня возмутила легкость, с которой Сайлио переложил всю ответственность за происходящее на мою голову. Верзила в зеленом плаще передернул плечами и снова расплылся в улыбке, но его белесые голубые глаза смотрели на меня злобно и колко.

– Неужели? – с зычным утробным смешком спросил он. – Вы имеете в виду вот эту зажигалку? – Вор извлек из кармана хромированного рыцаря.

– Да, это она, – мрачно подтвердил я.

Он расстегнул плащ, переложил зажигалку в левую руку, а правой полез в карман брюк.

– Что ж, – сказал он, протягивая Сайлио клочок бумаги. – Как видите, у меня есть чек.

Охранник осмотрел чек и передал его управляющему. Тот метнул на меня взгляд, полный холодного бешенства, и вернул чек покупателю.

– Если угодно, могу показать вам и чековую книжку, – предложил тот. – Там еще сохранился корешок.

– Не надо, сэр, все в порядке, – заискивающе проговорил охранник.

Управляющий рассыпался в извинениях, совершенно, по моему мнению, неуместных, и человек в плаще прервал его, сказав:

– Ничего страшного не случилось. На вашем месте я действовал бы так же. Бдительность никогда не помешает.

– Это все моя вина, – молвил я. – Простите за причиненные неудобства.

Никто не удостоил меня ответа. Я развернулся и покинул универмаг Гуинна, твердо пообещав себе, что больше никогда в жизни не оставлю в его кассе ни единого цента.

Я не мог ошибиться. Я видел, как верзила в плаще стянул зажигалку. И никакого продавца он не искал. Должно быть, сыграл с нами хитрую шутку, применил какой-то ловкий воровской прием, но я не мог понять, как он это проделал. Открыв дверцу машины, я скользнул за руль, и в этот миг на раму окна легла мясистая рука, а затем я увидел улыбающуюся физиономию верзилы в зеленом дождевике. Он протянул мне сверкающего рыцаря.

– Не желаете приобрести отличную настольную зажигалку, приятель? – Верзила зычно рассмеялся. – Уступлю без торговой наценки.

Прежде чем ответить, я дважды дернул кадыком.

– Я доподлинно знаю, что вы украли ее. Но как вам удалось раздобыть чек?

– Если расскажу – купите?

– Нет! Я не дам вам за нее и десяти центов!

– Ладно, ладно, мистер доброхот, – весело произнес вор. – Так и быть, просвещу вас. Нынче утром я купил тут одну такую зажигалку, спрятал в укромном местечке, а после обеда вернулся и взял вторую, уже бесплатно. К сожалению, вы это заметили. Но чек, полученный утром, сослужил мне добрую службу. Магазин закрывается в половине десятого, и я хотел заглянуть туда еще разок после ужина, разжиться третьей зажигалкой. А вы расстроили мои планы и, следовательно, теперь должны купить у меня зажигалку, потому что вечером я не смогу вернуться в магазин. По вашей милости, приятель, я остался в убытке.

– Пожалуй, мне следовало бы отправиться к мистеру Сайлио и рассказать, как вы все провернули.

– Вы это серьезно? Что ж, идемте. Я тоже с удовольствием послушаю.

– Подите прочь! – заорал я.

Вор усмехнулся и побрел своей дорогой.

Я закурил сигарету. У меня тряслись руки. Не от стыда, как раньше, в магазине, а от злости. Будь этот ворюга с меня ростом или чуть поменьше, я бы догнал его и избавил от оставшихся зубов. Надо пойти к Ливайну и потребовать, чтобы он провел инвентаризацию. Тогда сразу выяснится, что одна зажигалка похищена. Но после того как управляющий окатил меня ушатом холодного презрения, я не испытывал ни малейшего желания помогать ему.

К машине приблизился патрульный полицейский.

– Это ваша машина, сэр?

– Разумеется, моя!

– Не соблаговолите ли вылезти? Есть разговор.

Недоумевая, я выбрался на тротуар.

– Взгляните, – сказал полицейский. – Вы нарушили правила стоянки. Здесь красный бордюр.

– Ничего подобного! – возмутился я. – В красной зоне только передний бампер, а колеса далеко за чертой, и я никому не мешаю. Могли бы уж сделать мне поблажку…

– Не спорьте со мной, сэр, – устало процедил полицейский, извлекая из кармана книжечку с квитанциями. – Обычно я ограничиваюсь устным замечанием и прошу водителя переставить машину, но вам выпишу штраф за препирательства. Слава богу, у нас еще остались бдительные и ответственные граждане, как тот господин в зеленом плаще, который обратил мое внимание на вашу машину. Он же вам говорил, что вы в красной зоне, хотел помочь избежать неприятностей, а вы его не послушали, послали ко всем чертям. А еще гражданин! Ну ладно, ваше имя, сэр?

Перевел с английского А. Шаров

Обшарпанный, густо увитый плющом фасад напоминал декорацию из фильма ужасов, чем он, в сущности, и был. Не хватало только молний, озаряющих угрюмые бастионы, да грома, который распугивал бы бесплотных духов, бродивших по мрачным коридорам. Впрочем, не хватало и самих духов: по коридорам сновали существа из плоти и крови, и при взгляде на них в голову невольно закрадывалась мысль, что в этом доме творятся страшные злодеяния. Увы, такая догадка имела полное право на существование. Более того, она была верна.

Джулия Драпаль была истинной звездой. Актриса, певица, примадонна балета венского императорского театра, она выступала на всех прославленных сценах Европы и принимала восторженные рукоплескания переполненных залов как должное. Джулия танцевала для монархов и глав государств всех пяти континентов, запросто беседовала с ними, а у себя на родине, в Австрии, была живой легендой.

Но зритель капризен, а фортуна изменчива. И если в пятидесятых Джулию Драпаль обожали все, то в конце восьмидесятых уже мало кто помнил ее имя. А в феврале 1989 года жизнь некогда знаменитой певицы и балерины изменилась самым страшным и коренным образом. Уже давно исчезли лимузины с шоферами, рассеялись восторженные толпы на тротуарах, прекратились доверительные беседы с венценосными особами, закрылись двери лучших номеров в лучших гостиницах. Но, главное, не было больше искусства. Здоровье Джулии серьезно пошатнулось, и ей пришлось оставить сцену. С годами натиск недугов делался все ощутимее, и в конце концов любящий и преданный супруг был вынужден поместить Джулию в лечебницу, поскольку уже не мог самостоятельно ухаживать за ней.

Центральная больница Лайнц располагалась в громадном здании, возведенном в 1840 году и бывшем некогда частным особняком богатого венского промышленника. В то время дом и впрямь поражал великолепием лепнины, высокими готическими окнами, дивными резными колоннами у входа и шестеркой горгулий над тяжелыми чугунными воротами. Но за полторы сотни лет эта городская усадьба пришла в упадок, окна почернели и приобрели зловещий вид, лепнина осыпалась, горгульи заржавели. Короче, при всем великолепии этого строения, было видно, что никто никогда по-настоящему не любил его и не считал своим жилищем.