Уильям Тенн - Обитатели стен (сборник)

По сейчас, после замечания Лирлда о том, что раньше односторонняя телепортация никогда не удавалась, Клайд задумался, а не является ли эта недостроенная башня, оснащенная суперэлектронным оборудованием, маячившим перед окном его спальни, виновницей того кошмара, в котором он очутился.

Может, она и стала недостающим звеном для аппаратуры Лирлда, проводником, или заземлением, или чем-нибудь там еще? Если, бы он хоть немного разбирался в физике! Но восемь лет его высшего филологического образования ничем не могли помочь ему.

Клайд сжал зубы с такой силой, что прикусил язык, после чего был вынужден отложить интеллектуальные упражнения до тех пор, пока боль не утихла, а на щеках не просохли слезы.

Ну и что из того, даже если ему удастся безошибочно установить, что башня сыграла решающую, хотя и пассивную роль в его перемещении через межзвездное пространство? Даже если бы он понял ее устройство и принцип действия, выраженный в мегавольтах и амперах и прочих единицах измерения, чем это знание смогло бы помочь ему в данной невероятной ситуации?

Нет, он останется тем же самым жутким плоскоглазым неразумным чудовищем, случайно перенесенным с окраины вселенной и окруженным существами, для которых его знание многочисленных литератур астрономического объекта 649-301-3 не более ценно, чем бред шизофреника.

В полном отчаянии Клайд схватился за материал, в котором пребывал, и в руках у него остались два небольших клочка.

Было слишком темно, чтобы как следует рассмотреть их, но осязание не могло обманусь его. Бумага. Его завернули в огромный кусок чего-то, напоминавшего бумагу.

«Не лишено смысла, — подумал он, — по-своему не лишено смысла». Поскольку флефнобы не имели конечностей, и единственное, чем они обладали, были нежные щупальца, заканчивающиеся глазами, то бумажная клетка представлялась им достаточно-надежным приспособлением, гарантирующим сохранность пленника. Их щупальца не могли за нее уцепиться, и они явно не обладали необходимой мускулатурой, чтобы прорвать ее.

Ну что ж, зато он обладал. Клайд никогда не отличался атлетическим телосложением, но в случае необходимости выбраться из бумажного мешка мог. Это была утешительная мысль, но в данный момент пользы он мог извлечь из нее столько же, сколько из размышлений о башне кафедры физики.

Если бы только он нашел способ передать эти сведения научной группе Лирлда: возможно, они поняли бы, что у неразумного чудовища из другого мира есть некоторые интеллектуальные способности, и нашли бы способ вернуть его назад. Если бы захотели.

Только передать эти сведения он не может. Он способен только воспринимать их мысли, и причина этого кроется, вероятно, в различных путях эволюционного развития человека и флефноба. А посему бывший профессор Клайд Меншип тяжело вздохнул, и… с нежностью расправил свою пижаму — не столько из желания выглядеть элегантнее, сколько из-за болезненного приступа ностальгии: до него вдруг дошло, что это дешевенькое зеленое одеяние стандартного покроя было здесь единственным предметом из его родного мира. Оно, так сказать, являлось вещественным доказательством существования цивилизации, породившей Тамерлана и Третий Рим; так что пижама, если не считать его собственного физического тела, оказалась тем, что связывало Меншипа с Землей.

— Что касается меня, — продолжал сын Гломга (полемика продолжалась, и бумага ни в малейшей степени не затрудняла восприятие Меншипа), — я или забираю этих иноземных чудовищ с собой, или оставляю их. Когда у них такой отвратительный вид, как у этого, я, конечно же, предпочитаю не связываться с ними. С одной стороны, я не могу согласиться с папой, который опасается неведомого, но с другой стороны, профессор Лирлд, я сомневаюсь и в том, что ваши исследования дадут какой-либо действительно существенный результат. — Он помолчал и через некоторое время продолжил: — Надеюсь, я не обидел вас, сэр, я просто откровенно сказал то, о чем думаю. Я — флефноб-практик и одобряю только то, что имеет практическое значение.

— Как это вы сомневаетесь? — Несмотря на извинение Рабда, голос профессора, звучавший в голове Меншипа, явно дрожал от негодования. — Ведь сейчас основной целью флефнобской науки является осуществление полетов во внешнюю часть галактики, где расстояния между звездами огромны по сравнению с относительной их частотой здесь, в центре. Мы можем свободно путешествовать по пятидесяти четырем планетам нашей системы и недавно смогли достичь нескольких соседних солнц. Но полет даже в средние области галактики, откуда извлечен данный экземпляр, остается достаточно проблематичным сегодня точно так же, как это было на заре внеатмосферного плавания более двух веков тому назад.

— Верно! — резко оборвал его Рабд. — А почему? Разве потому, что у нас нет достаточно мощных кораблей для осуществления такого полета? С появлением двигателей передачи Бульвонна любой корабль космического флота флефнобов вплоть до моего маленького звездолета может достигать таких мест, как, например, астрономический объект 649-301-3, и возвращаться обратно без малейших сложностей. Но мы этого не делаем. И причины для этого серьезные.

Клайд Меншип теперь следил за разговором с таким напряженным вниманием, что мозги у него чуть ли не начинали плавиться. Его очень интересовал астрономический объект 649-301-3 и все, что облегчало или затрудняло полет к нему, какими бы экзотичными по земным меркам ни были методы транспортации.

— И причина, конечно же, вполне конкретная, — продолжал молодой исследователь. — Ментальный регресс. Все тот же ментальный регресс. Решив за двести лет всевозможные проблемы, связанные с космическими путешествиями, мы не слишком напмбфыкали в этой области. Стоит нам удалиться от нашей родной планеты на двадцать световых лет, и на нас обрушивается ментальный регресс. Самые выдающиеся личности начинают вести себя как умственно отсталые дети, и, если они тут же не поворачивают назад, их мозги просто превращаются в кашу.

«Так и должно быть, — озарило Меншипа, — так и должно быть! Конечно же… раса телепатов, подобная флефнобам! Выросшие с раннего детства в ментальной ауре других живых существ, полностью зависящие от телепатии в своем общении, так как у них отсутствуют другие органы восприятия, какое жуткое одиночество должны они испытывать, когда их корабли оказываются слишком удаленными от родного мира!»

А их образование — насколько Меншип мог судить о системе образования столь отличных от себя существ, стоящих на гораздо более высокой ступени развития, должно было основываться на постоянном питании мыслями других, взаимном интеллектуальном обмене. Так что индивидуум неизбежно зависел от общего развития группы. Когда же в силу каких-либо барьеров или колоссальных межзвездных расстояний ощущение соучастия резко уменьшалось, оно неизбежно вызывало психологическую дезинтеграцию у флефноба.