Анна Семироль - Азиль

Слежку они замечают слишком поздно: когда до цели остаётся метров триста. Пятеро крепких мужчин, быстро двигаясь через пустырь, идут к крематорию со стороны шестого сектора. Жиль тоскливо осматривается по сторонам: спрятаться негде, дома со спасительными проходными и подворотнями — далеко впереди, позади же — безжизненная пустыня мира вне Купола. Остаётся только вперёд.

— Акеми, б-беги! Опередим их! — командует он. И со всей мочи несётся к невзрачному одноэтажному зданию.

Девушка тоже видит группу перехватчиков — и выжимает из натруженных ног максимально возможную скорость. «Поймают — точно конец», — мелькает паническая мысль.

В дверь крематория они с Жилем вваливаются одновременно, столкнувшись, и падают на пол аккурат под ноги обомлевшей Сорси.

— Офигеть, — изрекает она, стряхивая сигаретный пепел на пышную чёрно-белую юбку. — Ты опоздала на работу, милочка.

Акеми кое-как поднимается, хватает напарницу за расписанные татуировками плечи. Сорси с интересом разглядывает её раскрасневшееся от быстрого бега лицо, косится на Жиля.

— Помоги, — умоляет Акеми. — За нами люди Сириля… Хотят сдать Каро. Если не ты — больше никто.

— Ух ты! — обрадованно восклицает Сорси. — Круто! Двигай за мной, живо.

Она ведёт их через траурный зал, открывает дверцу печи.

— Полезайте оба, быстрее!

— Т-ты охренела? — в ужасе вопит Жиль, шарахаясь прочь.

Акеми ловит его за шиворот, тащит за собой.

— Не хочешь умереть девственником — делай, что говорят опытные женщины, — грозно приказывает она и запихивает мальчишку в холодное нутро печи.

Ей и самой не по себе. Идея Сорси действительно похожа на бред. Но уж лучше быстро сгореть, чем попасть живой в руки тех, кто явно будет убивать медленно и с удовольствием.

— Акеми, запомни, — Сорси подталкивает её под локоть, помогая забраться внутрь. — Рене Клермон. Найди его там, скажи, что ты от меня.

— Рене Клермон, — повторяет Акеми. — Да. Рене Клермон.

— Только не смей с ним трахаться! Узнаю — найду и сама убью!

С этими словами Сорси захлопывает тяжёлую дверь, поворачивает засов и закрывает заслонку оконца в двери. Акеми и Жиль прижимаются друг к другу, ожидая, что их вот-вот обдаст струёй пламени. Секунда, другая… Запускается механизм транспортёра, подтаскивая их под форсунки, из которых вот-вот польётся огонь. Решётка под ними вибрирует, потом внезапно расходится в стороны, и Жиль с Акеми с криками падают вниз.

Ударившись обо что-то холодное и жёсткое, Акеми стонет и пытается скорее подняться на ноги. Где-то рядом в темноте шипит сквозь зубы Жиль. Внезапно включившийся яркий свет заставляет обоих зажмуриться и закрыть лица руками.

— Оп-па! — изумлённо восклицает кто-то рядом. — У нас тут живой продукт!

— Продукт? — переспрашивает Акеми, прикрывая ладонью глаза. — Какой продукт?..

Дикий вопль мальчишки заставляет её быстро проморгаться и взглянуть под ноги.

Обнаружив себя стоящей на горе окоченевших трупов посреди бетонного куба метров десять на десять, Акеми с трудом давит рвотный позыв, спотыкается и кувырком летит вниз, где её подхватывают чьи-то руки.

— Не блевать! — слышит она предупредительный вопль — и её тут же выворачивает отвратительной горечью.

— Мадемуазель, ну что же вы… Как же теперь знакомиться?

Кто-то бережно поддерживает её за талию и убирает со лба мокрые от пота пряди волос. Она зачем-то сопротивляется, отталкивает от себя заботливые руки — и утихает, лишь услышав голос Жиля:

— Т-ты не поверишь, но п-похоже, мы в безопасности! Или в Аду, х-хотя какая т-теперь в жопу разница…

— …Таким образом, большинством голосов предложение Советника Меньера отклоняется. Предлагаю перейти к обсуждению следующего вопроса.

Голос Седьмого из-под маски звучит гулко и монотонно, эхом пульсирует в висках. В зале душно и жарко, совещание длится четвёртый час и никак не закончится. Бастиан делает глубокий вдох и бросает быстрый взгляд на сидящего слева от него Робера. Пьер сосредоточенно водит карандашом по листу бумаги. Со стороны кажется, что он записывает что-то за Седьмым, но Бастиан точно знает, что Советник Робер рисует маленькие карикатурные портреты присутствующих на заседании. Он всегда так делает, когда ему становится скучно. На висках Пьера поблескивают капли пота, коротко остриженные рыжие волосы сально блестят. «Даже этого аккуратиста жара не щадит», — думает Бастиан. И прислушивается к тому, что говорит Седьмой. Надо быть в теме разговора.

— Коллеги, я ещё раз призываю вас всех к экономичному расходованию ресурсов, — монотонно гудит Седьмой из-под блестящей стальной маски. — Запасники не бездонны, восполнять те же химические вещества почти неоткуда. Да, город прекрасно приспособлен под самообслуживание, да, мы используем по максимуму переработанные отходы — но есть то, что мы не можем воспроизвести. Потому я призываю вас не тратить полимеры на производство модных тряпок для ваших жён и не устраивать пиршеств по любому поводу. На вас смотрят люди попроще. Задумайтесь, что они видят. И как увиденное сказывается на их отношении к вам и вашим семьям. Месье де Ги, я сказал что-то смешное?

Семидесятилетний Советник де Ги кивает, продолжая улыбаться. Тёмно-лиловая ткань мантии шелестит, когда её владелец привстаёт со своего места.

— Уважаемый Седьмой, — скрипит де Ги. — Мы не знаем, сколько вам лет и каков ваш житейский опыт, но могу сказать: сколько я живу на свете, чернь вечно завидует нам, как бы скромно мы себя ни держали. Это вечное: раз ты из Ядра — ты богач. И всё, что ты имеешь, отобрано у плебеев. Можно отдать этим крысам из Третьего круга всё и остаться ни с чем, но они этого не оценят. И продолжат считать нас зажравшимися свиньями. Ваша просьба отдаёт наивностью.

Гордо вскинув подбородок, старейший Советник снова садится в кресло. Седьмой складывает руки перед собой, переплетая пальцы.

— Вы не поняли меня, де Ги, — спокойно и твёрдо возражает он. — Я не призываю всё поделить и всех уравнять. К сожалению, люди устроены так, что в наших условиях приходится держать население в строгости и не давать доступа к ресурсам. Иначе мы все обречены на смерть от голода в течение месяца-двух. Я просил о другом. Будьте мудры и умеренны в своих потребностях сами, дабы не возбуждать в простых людях зависть и гнев.

«Интересно, — размышляет Бастиан. — А из каких слоёв общества Седьмой? Вряд ли Третий круг: для этих крыс он слишком образован и здравомыслящ. Второй круг? Вероятно. А если судить по речи и манере поведения — он наш, из Ядра. Но кто?»

Седьмой поменялся шесть лет назад. Его предшественник был менее решительным, более склонен к поддержке мнения большинства Советников. Новый Седьмой обладал развитой логикой, великолепно оперировал историческими фактами, не боялся спорить, даже когда пятеро Советников имели одно мнение и их оппонентом оставался только один человек. Предыдущий Седьмой мало знал о происходящем в низах. Этот же иногда излагал информацию и цифры, которыми не располагали ответственные за ту или иную сферу Советники. За кратчайшее время нынешний Седьмой вырос из обладателя запасного голоса до председателя Совета, имеющего решающее мнение. Бастиан Каро считал его лидерство более чем уместным и обоснованным. И мало того — всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что хотел бы видеть Седьмого в роли своего наставника.