Анна Семироль - Азиль

Вопли смолкают, толпа глядит на Советника Каро. Ждут.

— Пейте нашу Кейко! — орёт кто-то из задних рядов, и Бастиан вздрагивает.

Реплика требует реакции, какого-то ответа, но ему нечего сказать. Или…

— Моя дочь… — голос срывается, приходится прокашляться, чтобы продолжить. Это вызывает в толпе смех и свист. — Моя дочь сейчас в госпитале. И десятки других детей, которые ни в чём не виноваты.

— Бог мстит вам за беспредел, Каро! Это вам за наших братьев и сестёр!

— Плох тот Бог, что отыгрывается на детях. Но ещё хуже люди, способные этому радоваться. Вы болеете — мы даём вам помощь, ничего не требуя взамен. А что делаете вы? Продаёте нам воду за месячный заработок рабочего?

Последняя фраза тонет в дружном вое сотни глоток. Из толпы в сторону Бастиана летят комья земли и пустые пластиковые бутылки. Полиция теснит людей, пуская в ход дубинки. Бастиан Каро стоит и смотрит, как огрызаясь, отступает безликая толпа. Мысли в голове мечутся, как будто их гонит ветер.

«Мой долг — заботиться о людях, кормить их, обеспечивать всем необходимым. Я должен служить на благо людей. Людей… Это — люди?»

— Месье Каро, — начальник КПП переминается за его спиной с ноги на ногу. — Месье Каро, простите, но лучше вам…

— Я знаю, что лучше, — сухо перебивает его Бастиан.

Поворачивается и возвращается в машину. Пять минут спустя он уже заходит в вестибюль Оси. Сегодня здесь многолюдно: в глазах рябит от полицейских мундиров, у стены, где отмечают выдачу пропусков для посетителей и размещается информация о местонахождении кабинетов, мнётся с десяток подчинённых Бастиана. Внимательный взгляд сразу замечает ответственных за выдачу со складов средств первой помощи и лекарств, распорядителя провизии по Третьему, Четвёртому и Пятому сектору Третьего круга и бледного как мел начальника водоканала. Навстречу Советнику Каро тут же бежит одна из вездесущих секретарей — пухленькая брюнетка Николь Бриан. Она из тех немногих неугомонных женщин Ядра, которые считают, что и мадемуазель тоже надо работать.

— Месье Каро, слава богу! Мы уж было решили, что вы тоже заболели!

В её голосе столько искренней радости, что Бастиан позволяет себе на мгновение улыбнуться и немного сбавить шаг.

— Я в порядке, мадемуазель Бриан. Был в госпитале с дочкой. Кто из Совета здесь?

Николь скачет за ним и бодро перечисляет:

— Месье Робер, месье де Ги, месье Лефевр, месье Седьмой.

— Отлично. Через полчаса пришлите ко мне в кабинет десять свободных посыльных.

Бастиан поднимается в зал заседаний. Впервые за несколько лет он пользуется лифтом — сегодня важна каждая сэкономленная минута. От лифта четыре шага до угла, оттуда до двери зала заседаний — двадцать три шага по узкому коридору без окон.

Советник Каро заходит без стука, приветствует присутствующих вежливым поклоном. В зале трое — осунувшийся, всклокоченный Пьер Робер, начальник полиции Канселье и Седьмой, мрачной чёрной фигурой возвышающийся во главе стола.

— Прощу прощения, господа. Я приехал, как только смог.

— Принято, месье Каро, — гудит из-под маски Седьмой. — Мы в курсе ваших обстоятельств. Пока вы отсутствовали, я взял на себя часть ваших полномочий. Распорядился о скорейшем монтаже системы подачи воды с полей в Ядро. Население Ядра оповещено о необходимости кипячения воды и недопустимости приобретения её у обитателей Второго и Третьего круга.

— Благодарю, месье Седьмой. По пути сюда я как раз столкнулся с группой таких продавцов воды. Их настрой мне не понравился.

Робер издаёт смешок, в котором ясно звучит истеричная нотка, и утыкается лицом в ладони.

— Что? — хмуро спрашивает Бастиан.

Вместо Пьера отвечает Канселье:

— Советник… У нас проблемы. Точнее, у вас.

— А, вы уже виноватых назначили? Ну-ну. Разъясните.

Бастиан усаживается на своё место за столом, складывает руки на груди. Канселье встаёт по стойке смирно и докладывает:

— По факту вспышки тяжёлой инфекции была проведена проверка одной из линий водоснабжения. Той самой, что питает Ядро. Эту ветвь блокировали, взяли пробы для анализа и слили воду полностью. Пробы брали всюду, где возможен доступ, и здесь, в Ядре. Врачи подозревают сальмонеллёз или дизентерию, но пока у нас нет подтверждения. Но источник заражения найден. Мёртвые крысы.

— Как они попали в систему? — спрашивает Бастиан, уже предвидя ответ начальника полиции.

— Однозначно не попрыгали туда самостоятельно, вскрыв замок на камере для взятия проб. Техники, обнаружившие крыс, вытащили и мешок, в котором те находились до того, как попали в воду.

— Это называется «теракт», — бесцветным голосом сообщает Пьер Робер.

— «Пейте нашу Кейко…» — невольно вырывается у Бастиана.

— Браво, Советник. Вы тоже видели эти надписи на стенах в трущобах? — ухмыляется Канселье.

— Не видел. Слышал от… Чёрт! — не сдержавшись, Бастиан бьёт кулаком по столу.

— Вот именно, — кивает Робер. — Я распорядился усилить полицейское патрулирование и охрану Ядра. Охраняют и систему доставки воды, которую сейчас собирают. Вводится комендантский час на территории Второго и Третьего круга.

— Второго тоже?

— Да, месье Каро, — кивает Седьмой. — В госпитале полно жителей Ядра, в том числе детей. А агрессивный настрой низов вы лицезрели сегодня сами. Ситуация неприятная. И мне она видится серьёзнее, чем выглядит на первый взгляд.

Советник Робер тоже кивает и угрюмо произносит:

— Господа, я предлагаю уже разойтись по своим местам. Месье Каро, мы тут с семи утра заседаем, координируем, принимаем новости, анализируем…

— Понимаю. Акеми Дарэ Ка арестовали?

Начальник полиции качает головой. Бастиан буровит его взглядом, в котором мешается презрение и сдерживаемая ярость.

— Тогда я требую у вас, месье Робер, права на проведение сегодня же обыска в японских семьях, — Каро чётко выговаривает каждое слово. — В сопровождении вооружённой охраны. Не щиты и дубинки, Советник. Дайте нашим людям оружие, понимаете? Раз плебеи так держатся за своих, я заставлю их выдать нам эту тварь добровольно. Это необходимо было пресечь превентивно и выловить девку сразу!

— Протестую! — вмешивается Седьмой. — Там старики, дети…

— Пьер, ты дашь мне разрешение и людей? — с нажимом спрашивает Бастиан. — Сперва мой брат, теперь моя дочь и несколько десятков других детей из нашего круга. Пьер, если ты не позволишь — я пойду туда один, слышишь?

Пьер Робер смотрит сперва на Бастиана, потом переводит взгляд на Канселье, затем обращается к Седьмому:

— Извините, Советник. Но тут мы с месье Каро в большинстве. Да, Бастиан. Я даю добро.

Течение Орба мягко покачивает лодку, мерный плеск воды под веслом убаюкивает. Голова тяжёлая, но глаза не закрываются, хочется смотреть и смотреть вверх. И пытаться увидеть небо сквозь узор конструкций Купола. Маленькие руки комкают край старого плаща, укрывающего девочку от прохладного ветра. Ветер поёт в вышине тихо и грустно, и река вторит ему.