Олег Казаков - Зеленый договор [Litres]

– Мостик вызывает капитана, – раздалось из настенных динамиков.

– Слушаю, капитан, – ответил Игорь.

– Вас просят срочно пройти полевой госпиталь.

– Принято, – Игорь отправился к выходу, – Джо, ты останься, здесь ты как пилот можешь помочь советом…

В полевом госпитале, развернутом в центре лагеря, собралось несколько солдат и офицеров-медиков. Когда Игорь вошел внутрь легкого модульного строения, он явственно ощутил напряженную гнетущую атмосферу, как будто висевшей в помещении плотной завесой. Штурмовики, встречаясь взглядом с капитаном, отводили глаза, а медики вздыхали и отворачивались. Тут же уже был и полковник. Только тут капитан заметил лежавшее на хирургическом столе тело.

– Что случилось? – встревожился Игорь.

– Один из «ученых», – сообщил медик, – Патруль обходил территорию и нашел его в лесу. Повесился… Спасти не успели.

– Как это случилось? Почему не отследили?

– Это наш недосмотр, наша вина… – медик горестно развел руками, – Никто не ожидал такого эффекта. Парни все время требовали выпустить их из игры и вернуть в реал. Наши попытки объяснить, что это реальный мир натыкались на жесткий психологический барьер. Тогда мы попытались восстановить им стертые воспоминания, химической стимуляцией, гипнозом… Они вспоминали свою жизнь в виртуальных машинах, воспринимая ее как единственно реальную. Нас воспринимали как виртуальных персонажей, а себя – запертыми как в клетке в игровом мире.

– То есть вы не смогли их переубедить? – Игорь подошел к столу, с сожалением глядя на погибшего.

– Вот этот, – медик, тяжело вздыхая, указал рукой на стол, – вроде бы начал что-то вспоминать, но смутно, как сны. Мы уговорили его попробовать электрохимическое воздействие. Скорее всего, что-то повредили, какой-то встроенный в память блок. Он замкнулся в себе, перестал контактировать, уклонялся от разговоров.

– То есть он что-то вспомнил, но не рассказал? – спросил капитан.

– Мы не знаем. Сегодня утром он был более бодр, чем обычно, отпросился на озеро, сказал, что хочет немного порыбачить, подумать, собраться с мыслями. И мы его отпустили. Бежать тут некуда, психолог решил, что прогулка на природе его успокоит. А потом патруль принес тело… Может быть он решил, что убив себя здесь, вернется в свой реал. Это наша вина. Это несправедливо…

– Мы тут все военные! – резко прервал медика Ковальски, – У нас нет понятия справедливость, у нас есть целесообразность. Это война. Корпорация использует людей и ставит им блоки самоуничтожения. Это их вина и это преступление. Нам надо найти эту корпорацию и остановить производство этих зомби. И если нам придется идти туда по трупам, значит, нам придется это сделать. У покойного где-то здесь на планете остались родители, про которых он сам ничего не помнил. Его жизнь заменили на суррогат. Это бесчеловечно и это должно быть пресечено, а виновные уничтожены.

– Где второй? – спросил Игорь, прерывая полковника.

– В изоляторе. У него глубокая депрессия, – ответил медик.

– Процедуры прекратить, никуда его не выпускать, – распорядился капитан, – пусть книги читает, фильмы смотрит. Может хоть его отпустит.

– Нам бы вскрытие сделать, – робко произнес медик, – биохимию проверить, мозг просканировать.

– Делайте все, что считает нужным, – разрешил Игорь, – полковник, когда медики отдадут тело, займитесь организацией похорон. И обязательно все документируйте, чтобы потом донести до колонистов.

С тяжелым сердцем Игорь вернулся на корабль. Человек погиб, запрограммированный кем-то на самоубийство или принявший такое решение самостоятельно, это уже было не столь важно. Он хотел вернуться домой, не догадываясь, что его «дом» лишь сон в машине виртуальной реальности, и он попытался это сделать единственно доступным способом, выключив себя в этом «игровом мире». Попытка не удалась, но погибший об этом так и не узнал. Может быть в последние секунды угасающий мозг и вспомнил настоящее прошлое, но теперь поздно было думать об этом. Игорь бродил по пустым палубам, на него накатывало ощущение тщетности и ненужности всего происходящего, хотелось уйти в каюту и зарыться в одеяло, чтобы никто не тревожил и не беспокоил. Чтобы встряхнуться и вернуться обратно в обычное состояние, капитан поднялся на мостик, выслушал доклады дежурных. Понемногу чувство вины и горечь поражения отступали, надо было продолжать работать и искать своих. Тут на мостике и нашел капитана старпом.

– Игорь, я хочу отправиться на поиски этой Корпорации!

– Почему именно ты? – Игорь поднял на Джо недоумевающий взгляд.

– Я хочу видеть этих людей, которые вывернули мир наизнанку этим колонистам.

– «Вывернули наизнанку», странное словосочетание, – Игорь вернулся к пульту, изучая бегущие по экранам данные.

– Ты не понимаешь, ты жил на Земле, и ты ничего подобного не переживал, – Джо взбудоражено ходил по палубе взад-вперед.

– А ты переживал что ли? – рассеянно спросил Игорь, занятый таблицами.

– Конечно! – Джо остановился и уселся напротив Игоря, – Ты представь, что с детства живешь внутри своего мира, в огромной пещере…

Джо обвел руками снизу вверх огромный круг.

– Ты видишь, что справа и слева дома стоят под углом, – Джо ткнул руками в стороны, а потом поднял одну руку вверх, – а в хорошую оптику в безоблачный день там можно увидеть антиподов, дома стоящие вверх ногами, людей, которые спокойно ходят вниз головой. И ты к этому привыкаешь. Да, можно посмотреть земные фильмы, почитать про бесконечные равнины, но за окном этого ничего нет, и разум верит в то, что весь мир – вот он, вокруг тебя.

Игорь отодвинул терминальный планшет и с интересом посмотрел на Джо.

– И зная о замкнутости мира ты стал космонавтом? – спросил он.

– Ну да! Знаешь, какое самое большое потрясение я испытал? Каждый школьник на Базе через это проходит. Когда дети идут в школу, их ведут на экскурсию на внешнюю сторону. Обычно это их первый выход из своего замкнутого мира. Представь, группа детей в сопровождении взрослых долго поднимается на открытой лифтовой площадке, окруженной поручнями по бесконечно длинной шахте. Наконец она останавливается, свет гаснет, остаются только небольшие лампы под краю, чтобы обозначить саму платформу. И в это время в полной темноте появляется большая трещина, идущая от самого пола до самого верха. Она начинает расширяться, створки раздвигаются, смещаясь по кругу, а снаружи на детей смотрит огромное бесконечное небо, полное бесчисленного множества ярких звезд. И это не кино, не планетарий, это настоящий мир, вокруг громоздятся скалы поверхности астероида, быстро скатывающиеся за горизонт, неподалеку видно корпуса космопорта, а из стартовой шахты вылетает в эту бесконечность огромный космический корабль, поднимается все выше, все уменьшаясь в размерах, и вскоре пропадает, некоторое время видный как еще одна яркая звезда, но потом и она гаснет. А учитель показывает рукой на горизонт, на самую яркую звезду, и говорит, что мы летим к ней…