Виктор Тарасов - Охота на кентавра (сборник)

— И все-таки они заложили фундамент нашей цивилизации, начали наши науки и искусства. Изобрели такое понятие, как право выбора. До них люди не имели об этом понятия. Душа человека…

— Опять вы о душе! Вам надо быть священником, а не ученым. Вам никогда не казалось, что вы ошиблись в выборе профессии?

— Мне кажется, что всем нам, занимающимся наукой и политикой, надлежит быть более человечными.

Они остановились и замолчали. Гленд почувствовал, что кто-то тянет его за рукав.

— Дядя, не видел собаки? Куда она девалась? Меня выгонят… — канючил тот же уродец, размазывая слезы по лицу.

Увидев, как искажается лицо Гленда, испугался и исчез. Некоторое время стояли молча.

— И еще я думаю, — сказал Апджон, — что всякая обида, нанесенная нами, всякое зло, вольное или невольное, обернется в будущем еще большим злом.

— Погрузка заканчивается, — сказал Гленд, желая прекратить никчемный разговор. — Пойдемте посмотрим, что там делается внутри.

Поднявшись на лифте в звездолет, они прошли в отсек, отведенный «Малышу». Раньше здесь была кают-компания. Звездолет «Гермес» был пассажирским, Совет зафрахтовал его на один рейс для перевозки «Малыша». В большом зале было просторно и легко дышалось.

Ящики с электронным оборудованием плотно устанавливали в центре и закрепляли. За расстановкой груза следили ассистент Гленда Пол Шимаковский и борт-инженер корабля Клюге.

Они остановились.

— Где «Малыш»? — спросил Гленд у Пола.

— Там, посредине.

— Сделайте проход, раздвиньте ящики.

Рабочие засуетились. Гленд пошел вдоль плотной стены стоящих ящиков, обходя их вокруг. Вскоре он наткнулся на железное чудовище без головы, но с огромными руками и ногами, стоящее у стены.

— Это еще что за страшилище? — Гленд остановился, не в силах отвести глаз от чудовищных рук, которые могли, казалось, заграбастать весь мир.

— Это робот-уборщик. Он входит в комплект звездолета, — ответил Клюге.

— Зачем он здесь?

— Видите ли, температуру и состав воздуха здесь поддерживают кондиционеры. Но делают они это автоматически и не имеют вывода на центральный пульт. А эти роботы имеют датчики температуры, состава воздуха и запыленности объема. Они связаны с пультом, и мы решили использовать их, чтобы следить за внутренней атмосферой снаружи, когда отсек опечатают. — А не сорвутся они с места при старте, не повалятся от перегрузки?

— Нет, посмотрите на их ноги.

— Погрузка закончена. Груз закреплен, сэр, — объявил, подходя, мастер.

Рабочие, закончившие погрузку, стояли и смотрели на начальство.

— Сделали проход?

— Да, сэр.

— Пол, хорошо они все закрепили?

— Я проверил каждое крепление и пересчитал ящики. Все в порядке.

— Ну что же, кажется, все. Прошу всех покинуть отсек, всех до единого.

Все вышли. Апджон остался. Покосившись на него, Гленд еще раз обошел ящики вокруг.

Затем повернул в проход между ящиками и подошел к красному контейнеру с «Малышом».

Он чуть приподнял крышку и закрепил ее, ему показалось, что «Малышу» так будет легче дышать. Он заглянул вовнутрь. Ровное мерцание света указывало на то, что «Малыш» спит.

Дешифратор стоял на месте в рабочем положении. Он сам поставил его в институте, чтобы контролировать «Малыша» при перевозке.

Но сейчас, когда здесь Апджон, об этом не могло быть и речи. И снять дешифратор он сейчас тоже не мог без того, чтобы не привлечь внимание Апджона.

Но ничего. Отсюда он выйдет последним, а на Дионе войдет первым и незаметно снимет его. Так что — никакого риска.

Он кивнул Апджону, и они пошли к выходу. Перед тем как закрыть люк, Гленд оглянулся.

Никого нет, тишина, слабо мерцает ночное освещение. Он закрыл люк, и Апджон повесил пломбы с гербом Совета. Сейчас вскрыть этот люк можно было только в присутствии не менее трех членов Совета.

Они поднялись в кабину второго пилота.

Здесь был временный пульт. Ассистент и бортинженер были там. По экранам ровными полосками бежали цифры. Восемь роботов, оставшихся в отсеке, докладывали о состоянии возДуха.

— Как там? — спросил Апджон.

— В порядке, — сказал Клюге, не поворачиваясь.

— Где капитан?

— На центральном пульте. Объявлена тридцатиминутная готовность.

— Тогда мне пора, — Апджон через иллюминатор увидел, как к звездолету подъехал кар, чтобы забрать рабочих.

— Разве вы не полетите с нами? — удивился Гленд.

— Нет, на Дионе сейчас — два члена Совета. Вскроете отсек без меня и проведете запуск. До свидания. Желаю удачи.

Апджон повернулся и легко побежал по трапу вниз.

Гленд видел, как он догнал уходящий кар и с подножки оглянулся на звездолет.

Объявили двадцатиминутную готовность.

— Проку тут от меня не будет, — сказал Гленд. — А впрочем, и от ваших наблюдений — тоже. Все равно мы не можем вскрыть отсек, что бы ни случилось. Я пойду сосну. Не будить меня ни под каким видом. За меня останешься ты, Пол. Помни, чьи интересы ты представляешь.

Выходя, он заметил по отражению в темном экране, как Клюге подмигнул Полу. Да, он уже старик и плохо переносит старт. Он предпочитает сейчас делать перелет в гибернационном сне. Ну и что? Мальчишки! Знали бы, сколько стартов и посадок он перенес. Неужели и он когда-то смеялся над стариками?

Когда гибернационную камеру стал наполнять газ, он вспомнил фразу, которая с утра крутилась у него в голове. Сознание затуманивалось, из его глубин всплывали давно забытые образы. «Сила судьбы»-так, кажется, называлась опера, на которой он был с ней в тот последний свой вечер перед отлетом в космос. Потом они вышли в сад, влажный от дождя. Как она выглядела и как ее звали, он не помнит.

— Когда ты вернешься с практики, мне будет лет пятьдесят. Когда ты придешь из первого рейса, меня уже не будет.

— Такова наша судьба.

— Раньше ты говорил, что любишь. А сейчас говоришь: судьба.

— Ничего изменить нельзя.

— Нельзя говорить: судьба; нужно говорить: сила судьбы… сила судьбы…

Гленд заснул.

После того как звездолет вошел в режим свободного полета, капитан «Гермеса» командор Рэм Хартли передал управление автомату и устало вытянулся в кресле.

Неплохой, «мягкий» старт, черт возьми! Как он устал от глупой суеты при подготовке и погрузке. Неплохо бы отдохнуть и взбодриться.

Но как?

Приказав второму пилоту занять свое место, Рэм направился в бар. Там было непривычно темно и пусто: спецрейс — не для туристов.

Робот-бармен одиноко торчал на своем рабочем месте за стойкой. Работы у него не будет весь рейс, но это его не трогало. Хартли приказал приготовить коктейль, сел и стал смотреть в пустой зал.

Поглядели бы на него сейчас эти важные господа из Совета. Командор Рэм Хартли, командир звездолета, находящегося в спецрейсе, сидит в баре и пьет водку. Какой ужас! Проклятые интелли, жирные и самодовольные.