Виктор Тарасов - Охота на кентавра (сборник)

Юлиус видел своего генерального директора воочию первый раз в жизни, впервые он был в его парадном кабинете. Для мелкого служащего, каким был Юлиус, подобная аудиенция означала одно — разжалование. Поэтому, переволновавшись за ночь, Юлиус рассматривал генерального почти равнодушно, с долей презрения: «Так вот он каков, Старый Лис Трех планет». Рыжие когда-то, вошедшие в фольклор аборигенов волосы потеряли цвет и свалялись, лицо расплылось и обрюзгло, черные мешки под глазами, брезгливая, нездоровая усмешка. «И этот кисель заправляет делами всего Объединения? — думал Юлиус. Неудивительно, что дела идут все хуже. Ну и мокрица!».

«Полукровка, — думал между тем Генеральный. — Очень злой и очень молодой. Я все реже вижу рядом молодые лица, а это плохо, значит, и сам старею, и окружение стареет».

— Так, говоришь, ты родился и вырос на Дионе?

— Да, ваше бюрократство. Мой отец — из первых переселенцев.

«Помню я этих пионеров освоения. Ну и сброд же был! Так вот откуда у мальчишки резкие черты и этот оранжевый цвет лица. Полукровки — самые способные исполнители».

— Что же, и в метрополию ни разу не выезжал?

— Нет, — глухо ответил Юлиус, испытывая приступ ненависти, от которого губы его повело в сторону.

«А злой как черт! Но ничего, это от сознания своих способностей. Я тоже в его годы был злой. Лучше быть злым и молодым, чем равнодушным и старым».

— Ничего! У тебя еще все впереди. Скажи-ка лучше, э-э-э, Юлиус, ты, наверно, знаешь легенды аборигенов? Слышал в детстве?

— Да, ваше бюрократство. Моя няня была дионянка, она рассказывала…

— О чем?

— Например, много легенд ходило, ваше бюрократство, о вас! Они полагали, что Старый Лис превратился в три звезды.

— М-да, оставили мы о себе память. Их, помнится, больше всего удивляло, что волосы у меня — рыжие, а лицо — белое, у них же как раз наоборот. Ну, ладно, об этом после, а сейчас — о деле. Меня интересуют их представления о загробной жизни.

— Абсолютная чушь, ваше бюрократство!

— О да, я знаю. Но я хорошо помню, что они куда-то там переселяются и продолжают жить.

— В деревья, ваше бюрократство, но жить не продолжают, все это выдумки.

— Но на Дионе нет кладбищ, а есть рощи предков вокруг деревень. Когда умирает человек, появляется дерево.

— Рощи эти чисто ритуальные. Просто шаманы прячут трупы, а на месте погребения сажают дерево.

— А среди переселенцев были люди, ушедшие умирать к дионянам? Что с ними стало?

— Были и такие, ваше бюрократство.

— Но они верили, если уходили к аборигенам?

— Дураки всегда найдутся, ваше бюрократство.

— Да? А что это ты, мальчик, так выразительно на меня смотришь? Дураком считаешь? Да, груб ты со старшими, Юлиус. Ну ладно, об этом потом, а сейчас о главном. Подумай-ка, мальчик, хорошо подумай, от этого твоя жизнь зависит. Подумай и скажи: есть ли хоть ничтожный шанс того, что все эти переселения правда?

Юлиус задумался, чутье ему подсказывало, что момент решающий. В одно мгновение пронеслись перед ним няня, поющая странные песни, одинокий отец, провожающий его, рощи дионян. Он чувствовал, что не может сказать просто: «Нет».

— Ну, может быть, один шанс из тысячи…

— Вот видишь. А врачи не дают мне и этого шанса!

— Уж не хотите ли вы сказать, что…

— Да, мальчик, я хочу послать тебя за бессмертием… для меня, разумеется.

— Но какой разумный человек будет действовать при столь ничтожной вероятности успеха?

— Видишь ли, понятие о разумности и о единственном шансе меняется для нас с возрастом. Так что найти тут общий язык для нас с тобой будет сложно. А теперь о деле: что ты за это запросишь?

Юлиус молчал, в голове крутилось: «Стать начальником отдела? Потребовать десять тысяч? А может, бежать, пока не поздно?»

— Ну, ладно. Не мучайся. Я все подготовил, вот посмотри…

Юлиус увидел на гербовой бумаге свое имя… да, это был приказ о назначении его Генеральным директором объединения.

— М-да, ну а ты как думал? Ты даешь мне бессмертие, да? А я тебе все, что имею и что завоевал. Равная игра? Подписи пока нет, но мы ее поставим, как только привезешь товар. Что молчишь? Вопросы есть?

— Разрешите, ваше бюрократство, действовать на Дионе от вашего имени?

— Разрешаю, можешь подписываться там как Генеральный! Ха-ха! Все? Так отправляйся!

Юлиус шел от автострады пешком. Почему-то ему стало казаться, что он приехал сюда в отпуск, и настроение от этого поднялось.

Он бросил чемодан, снял верхнюю одежду и положил сверху на кучу вещей крохотный маяк-ответчик, решив послать за ними робота.

За сохранность вещей можно было не опасаться, воров на Дионе никогда не было.

Идти налегке было веселее, легко дышалось сухим, прогретым воздухом. Серыми призраками вставали в мареве дюны, виднелись пологие холмы с редкой растительностью. Юлиус заметил, что трава на них еще более скудная, чем когда он был здесь в последний раз, что дороги к их ферме уже как бы и нет.

Направление он угадывал по редким деревьям, по руслам высохших рек.

Вот сейчас за холмом с тремя деревьями откроется их дом. А если нет? Волнуясь, Юлиус добежал до деревьев, остановился.

Игрушечный аккуратный домик, те же поля вокруг и садик в полном порядке. Какое-то мгновение ему казалось, что сейчас отец выйдет на порог. Вот дверь открылась… но это был лишь их фамильный робот Флинт.

Смотровые линзы его тускло блеснули, когда он повернул к Юлиусу голову. Он молчал.

— Здравствуй, Флинт, я приехал.

— Я вижу, хозяин, — в голосе робота Юлиусу послышалась неуверенность.

— Ты не узнал меня? Я очень изменился?

— Я узнал тебя, ты Юлиус. Ты совсем не изменился с тех пор, как ушел.

— Ну и прекрасно! Так приглашай меня в дом, старина.

— Я приглашаю тебя, хозяин Юлиус, в дом.

— Да, с юмором у тебя по-прежнему… не густо. Я рад, что ты еще скрипишь, старина.

— А дом ты хорошо содержишь, молодец, — говорил Юлиус, переходя из комнаты в комнату, осматриваясь. — А вот здесь песок просочился, убрать надо. Ванну приготовь, я хочу душ принять.

Юлиус сел на кровать, над которой висели портреты отца и матери, и стал раздеваться.

— Ну, что встал? Иди выполняй!

— Я жду приказа.

— Я тебе приказал.

— Вы обычно не так говорили.

— А как я говорил?

— Вы говорили, когда возвращались: «Что-то я устал, лупоглазый скрипун. Набери полную ванну воды».

— Но так тебе отец приказывал!

— Так приказывал мне ты, хозяин Юлиус.

— Не будем спорить, — Юлиус повторил заклинание. — А сейчас что стоишь?

— А ужин?

— Да, и ужин приготовь, лупоглазый скрипун!

— Слушаюсь, — Флинт ушел, а Юлиус стал медленно понимать, что робот принимает его за умершего отца, ведь того тоже звали Юлиусом. «Совсем свихнулся, скрипун. Неужели я так похож на отца?» — Юлиус всмотрелся в фотографию. — «Нет, здесь дело в чем-то другом».