Алеся Троицкая - Церебрум (СИ)

Наконец Лимея решилась. Собравшись, она продолжила:

— На это сложно дать однозначный ответ, но я попробую.

Улыбка превратилась в лукавую.

— Я такой же примитив, как и ты. А если быть точнее — одиннадцатое воплощение той, кому первой по воли богов досталось столь тривиальное тело, — Лимея художественным жестом указала на себя.

— Ну, а если еще проще, то я клон. Не та первая Лимея, но очень на нее похожа.

Женщина хихикнула, будто сказала, что-то смешное.

— Но надеюсь, последняя. К счастью, я оказалась умнее и амбициозней моих предшественниц и останусь Лимеей еще очень-очень долгое время.

Артур потер лицо. Он не спешил перебивать. Чувствовал, что для вопросов еще не время.

— Понимаешь, Артур… Хотя нет, наверно, не понимаешь, — она провела пару манипуляций над столом, выводя сложные пароли, открывала и закрывала архивы, пока не вытащила древнюю зашифрованную запись. Вмиг свет в кабинете погас. Комната погрузилась в полнейшую темноту, а затем ее рассеяла трехмерная панорамная проекция.

Артур будто стал оператором древнего фильма, был тем, кто снимал, находясь в центре окружающего пейзажа.

Он стоял на опушке зеленого леса, ветерок щекотал молодую поросль, птицы громко щебетали, перепрыгивая с ветки на ветку. На горизонте за каменную гряду ложилось солнце, подсвеченное пурпурным. Артур непроизвольно улыбнулся. Рука потянулась, желая коснуться иллюзии, но в этот момент вспышка невероятной мощи ослепила. Артура зажмурился, прикрывая лицо ладонью. Ему показалось, что жар, превращающий мир в пепел, сожжёт и его, он мог поклясться, что чувствовал, как его кожа плавится, а кости трещат под напором разрушительной мощи.

Артур открыл глаза и поразился: за несколько секунд все было уничтожено. На месте прекраснейшей природы стояла мертвая пустошь. Пустошь, подпитывающаяся от столба ядовитого облака в виде гриба, оскверняющее не только голубое небо, но и саму жизнь.

Картинка резко поменялась, и еще один гриб появился в центре огромного мегаполиса, чьи шпили, как и в Церебруме, протыкали облака. Здесь урон ощущался сильнее. Здания опадали, как листья с деревьев, складываясь на земле грудой искорёженного камня и металла, оставляя от людей только тени.

Артура прошиб холодный пот, он сам не понял, что руки с силой сжимают подлокотники, а пальцы ломит от напряжения. Картины была настолько яркими, несмотря на древнейшую запись, что не оставалось сомнений — это была вправда. Вспышки взрывались и справа, и слева от его головы, сменяя города, умертвляя не только землю, но и примитивов — поражая за секунды и заставляя умирать в невероятной агонии и взрослых, и детей.

Артура начало потряхивать, но запись продолжалась, не щадя чувств.

Проекция изменила историю, показывая недалекое будущее после вспышек.

Растрескавшаяся и почерневшая земля на многие километры. Мертвые, погребенные под слоем мусора и пыли люди. Разложенная до костей или не оставленная дикими зверями плоть. Сильный сухой ветер трепал грязные куски одежды на оторванных конечностях. И тревожил чьи-то длинные, когда-то светлые волосы, как будто пытаясь их вырвать из-под искорёженного металла. Все это накрывали оседающие с неба черные хлопья, напоминая траурный ажур.

— Хватит, — не слыша своего голоса, произнес Артур. Но запись продолжалась.

Видео сменилось, и на месте мертвой пустоши показались руины. Артур было подумал, что видит Изнанку. Но тут же тряхнул головой. Не может быть, так как над этим полуразрушенным городом светило солнце.

Больные и изуродованные страшными язвами и кровоточащими ранами примитивы. Много, много людей, но еще больше корчившихся в агонии детей. Артуру казалось, что он не только видит ужасную разруху и хаос, но явственно ощущает запах разложения, гниющей плоти и смерти, каждая клеточка его тела впитывала этот смрад.

Артура начало трясти сильнее, когда он увидел девчушку по возрасту не старше Майи. Она сидела на земле, невероятно истощенная, чумазая, с копной спутанных волос и с почерневшей от лучевой болезни кожей. Но она не плакала и не кричала. Девочка будто не замечала свои недостатки, нежно прижимала к груди щеночка, истощенного не меньше, чем сама, и делилась куском чего-то совсем несъедобного. Она его нежно наглаживала, уговаривая съесть хоть кусочек, показывая на себе, что это очень даже вкусно и искренне извиняясь, что у нее нет воды.

По щеке Артура скатилась слеза, которую он даже стряхивать не стал. Видеть страдания маленького человека с почерневшими конечностями, смиренно принявшего свою участь, было выше его сил, и он зажмурился. В этот момент он понял, что сердце его треснуло.

Когда он вновь открыл глаза, то увидел вооруженных трапперов, правда в одежде, претерпевшей изменения. На тех людях из проекции были нашивки из серебряных треугольников и странные почерневшие от копоти и грязи значки, лица закрывали маски… как понял Артур — помогающие дышать. У людей в форме было оружие, простое, хотя сильно от того, что он держал в руках, оно не отличалось. Артур думал, что они пришли помочь малышке, но это было не так.

Один из трапперов в маске опустился рядом с ней на одно колено, не говоря ни слова, просканировал странным прибором. На экране стрелка ушла в красную зону, колеблясь на максимальном значении.

Траппер неспешно убрал прибор за пояс и погладил щеночка.

— Красивый, — приглушённо произнес он надтреснутым голосом.

Девочка улыбнулась и опустила на прижавшийся шерстяной комочек взгляд.

— Его зовут…

Громкий выстрел не дал узнать Артуру, как же девочка его назвала. Она замертво упала к ногам траппера, освободившись от мучений.

Щенок испуганно завизжал, вжимаясь в мертвое тело. Без лишних колебаний мужчина, убивший ребенка, его поймал и одним быстрым движением свернул шею.

— Влá слав, ты закончил? — окликнул траппера приятель.

Мужчина в маске кивнул, убрал оружие и неспешно направился дальше.

— Хватит, — Артур яростно стирал с лица слезы. Он, наученный сдерживать эмоции, не мог с ними справиться. Кулаки до боли натирали глаза, грозя их выдавить. Но он не мог остановиться, как не мог прекратить и поток непрошенных слез. Он думал, что его мир жесток и несправедлив. А оказалось, все, что с ним происходило, — незначительные мелочи.

Стать парой Анны, досада, которая не лишает жизни. Быть примерным сыном оказывается небольшой труд. А подчиняться правилам всего лишь мера ради мирного существования.

— Нет, мы еще не дошли до главного, — Лимея подпиливала ноготок, будто все, что на экране, ее мало интересовало.

Картинка вновь поменялась, показывая вместо разрухи скудную площадь, заполненную людьми. В центре был помост, на котором стояла Лимея, намного старше той, что сидела напротив. По крайней мере по лицу. Рядом стоял рыжеволосый мужчина с просвечивающей лысиной. Их окружали трапперы в форме с серебряными треугольниками. На всех были дыхательные маски, а в руках оружие. Очень хорошо ощущалось общее напряжение, люди на площади чего-то ждали. Кто-то с надеждой, кто-то с иронией.