Вячеслав Поляков - Долгая дорога в рай (СИ)

— А фотон одно- или двухцепочечный? — непоследовательно спросил Славик.

— Ну, если репликация, то, наверное, двухцепочечный. Во! Ты ещё про его третичную структуру говорил, про L-форму и G-форму…

— Точно! — перебил Второго Славик, — было такое дело! Вспомнил! Ну, ща я им, козлам, сделаю…

В здании фирмы «Пароксизм щит» яйцеголовые неторопливо бродили вокруг этой грёбаной установки, которая никак не хотела работать, несмотря на все усилия этих магистров и докторов наук. Десятки идей, сотни экспериментов — и всё без толку. Любые попытки что-то переделать, изменить схему или режимы работы установки ничего не меняли. Ни-че-го! Вот и сегодня, добавив более мощные блоки в систему питания установки, они готовились к новому эксперименту, а в душе все были уверены в бесполезности происходящего. Но, работа есть работа. Надо, значит, надо… Дежурный оператор включил рубильник, коротко взвыла сирена, сообщая всем о начале эксперимента, оператор поспешил занять своё место за щитом безопасности. Сначала всё шло как всегда: загудели трансформаторы, замигали разноцветные лампочки на панелях приборов, еле слышно защёлкали реле, засветились мониторы. «Чёртово колесо» привычно поднялось до уровня лазеров, начало медленно вращаться, а вот затем оно, как бы споткнувшись, замерло, его поверхность задымилась и начала менять свой цвет сначала на тёмно-красный, потом жёлтый и, в конце концов на ярко-белый, как при электросварке. Оператор начал лихорадочно отключать все блоки питания и вводить в цепи дополнительные реостаты. Ничего не менялось. Тогда он бросился к центральному щиту и вручную вырубил главный контактор, подающий электроэнергию на всё здание. Но было поздно. «Чёртово колесо» начало менять свою форму, сплющиваясь и оплывая, оно постепенно превратилось в блин расплавленного металла, постепенно, по мере расплавления, опускающийся внутрь соленоида, лежащего на бетонном полу помещения. Вместе с этим начала плавиться и катушка соленоида, внутрь которой опустился металл «Чёртова колеса». Вскоре на месте соленоида на бетонном полу образовалась лужа расплавленного металла, медленно растекающаяся во все стороны и втягивающая в себя плавящиеся кабели и окружающие приборы, блоки и сборки. Надрывались баззеры боевой тревоги. Бетон под лужей металла горел и давал клубы удушливого дыма. Автоматически ключилась система пожаротушения, добавившая в картину локального апокалипсиса гейзеры перегретого пара от потоков воды падающих на расплавленный металл. Среди клубов пара и дыма метались фигуры людей, получивших приказ на экстренную эвакуацию. А лужа расплавленного металла всё росла, постепенно захватывая в себя окружающее оборудование, металлоконструкции здания, станки и материалы. Медленно накренился и плавно погрузился в жидкий металл автопогрузчик. Колонны, на которых покоилась крыша здания нехотя, как в замедленном кино, складывались вместе с лежавшими на них фермами и погружались в расплав. Постепенно всё здание как бы смялось, стены плавно легли внутрь и на месте современного трёхэтажного научно-производственного центра осталось только озеро расплавленной магмы, постепенно остывающей и успокаивающейся, как сытый зверь после хорошей добычи.

— …Не слишком ты их? — спросил Второй.

— Папа сказал: надо показать зубы. Вот и показываю. И это только начало…

— Начало? А дальше-то что будет?

— Дальше? Надо сделать всё, чтобы они вообще забыли к нам дорогу, и внукам своим наказали. Ты выяснил кто устроил тот взрыв в полицейском участке?

— Выясняю. Слишком большой жилой массив вокруг. Пока все квартиры проверю…

— Начни с другого конца. Прошерсти начальство наших тогдашних собеседников. Так быстрее получится, я думаю.

— Почему?

— Помнишь, они сказали, что их начальство искало смертников на эту работу. Не зря же они так думали? Вдруг не я тому причина? Надо проверить.

— О'кей. Щас сделаю, — Второй исчез.

Славик повернулся к тестю:

— Георгий Ильич, что будем делать по Вашей линии?

— Вы знаете, Слава, — задумчиво начал тесть, — я тут вот что подумал: а имеем ли мы право применять Ваши способности в данной ситуации и в наше время? Не приведёт ли это к необратимым последствиям для человечества?

— Эффект бабочки Брэдбери? Я думал об этом. И вот что я Вам скажу, уважаемый Георгий Ильич. Даже если сейчас вся Москва выйдет в подмосковные поля и дружно начнёт давить бабочек, следующие выборы всё равно выиграет Путин.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Как говорил Ваш тёзка по отчеству, для того, чтобы революция свершилась, нужна революционная ситуация. В более широком смысле это означает следующее: для того, чтобы любое событие произошло, нужны необходимые для этого условия. К примеру: бабочка может сколько угодно махать крыльями в Айове, но, если в Индонезии не сезон дождей, то ливень там не начнётся.

— Это всё так, но…

— Никаких «но». Не забывайте: не я первый начал. И, если уж на то пошло, я как раз и делаю сейчас всё для того, чтобы никто не смог воспользоваться моими способностями в своих целях. В идеале, хотелось бы сделать так, чтобы о моих возможностях не знал никто. В крайнем случае я просто перезагружу реальность на момент ДО той злополучной ночи, когда я собрал ту чертову установку. Все просто забудут о произошедшем. А я просто не буду монтировать то оборудование.

— Что же тебя останавливает сделать это сейчас? Уничтожь эту неделю реальности — и все дела.

— У них останется всё заказанное оборудование, «чертово колесо», чёрный шар. Проверка эта, в конце концов. Где гарантия, что кто-нибудь другой когда-нибудь не сможет повторить мой эксперимент? А стирать реальность на бОльший срок? На какой? Так можно полжизни стереть. Нет уж. Это мы оставим на самый крайний случай. Пока ещё можно побороться, а там увидим. Ну и, самое главное: способности-то свои я на том эксперименте получил. Не потеряю ли я их, стерев сам эксперимент? Не хотелось бы. Как-то привык, знаете ли. Даже нравится, — хитренько улыбнулся Славик. — И поэтому, — решительно продолжил он, — продолжаем кошмарить противника. Что бы ещё такое сотворить? Жуткое и непонятное. Георгий Ильич, что посоветуете?

— Ну, с моей, как военного атташе, точки зрения, желательно чтобы в стране вероятного противника не осталось бы никакой информации о произошедшем с Вами, Слава. Ни об эксперименте, ни о Ваших способностях, ни, вообще, о таких возможностях кого бы то ни было в принципе. Это страшное оружие, Слава. И если оно попадёт в чужие руки, то…

— Не попадёт. Конкуренты мне не нужны.

— Это радует. Да, и ещё: позвольте маленький совет, Слава.

— Давайте.

— Попробуйте как можно быстрее привыкнуть всё делать без шума. Я понимаю, что Вам ещё хочется показать всем свою крутизну; но, поверьте, со временем Вы сами будете с досадой вспоминать это излишнее метание бисера… Серьёзные дела не любят огласки. Вы даже не представляете сколько величайших битв человечества выиграно в тишине кабинетов…